«Черная Книга Еврейских погромов: факты и документы»
Вып. I: Погромы на Украине (декабрь 1918 – февраль 1919)
Петербург: 1920 г.
(не были напечатаны)
Отдел I. Факты о погромах

<…>
ЕКАТЕРИНОСЛАВ
Сведения о погромах в Екатеринославе и Павлограде выделены из общего перечня, — они совпадают по времени с вышеописанными погромами в остальной Украине, но по существу представляю явление особого рода. Эти погромы совершены не украинскими республиканскими войсками, а партизанскими отрядами так наз. «батьки» МАХНО, который в Екатеринославе впервые заключил союз с большевиками, а позднее вступил со своим отрядом в ряды советской армии с тем, чтобы впоследствии изменить ей, поднять восстание против советской власти и безпрепятственно продолжать свою погромную работу. Что касается украинской республиканской армии, то в Екатеринославе и Павлограде она выступила в роли охранителя порядка и приняла все меры к подавлению анти-еврейских погромов.
——————
События в Екатеринославе произошли на почве гражданской войны между двумя силами, боровшимися за власть на Украине: между украинскими республиканцами, сторонниками директории, с одной стороны, и большевиками с другой. Приблизительно в середине декабря 1918 года город перешел во власть директории. Вскоре пошли слухи, что немецкие войска, еще не успевшие эвакуироваться, передают оружие большевикам. Республиканские войска решили обезоружить немцев, что они и выполнили, несмотря на оказанное немцами сопротивление, и после этого власть директории в городе укрепилась. Охранявшие порядок в городе дружины социалистических партий работали в контакте с республиканскими войсками и получали от них оружие и аммуницию. Только Брянский и нек. др. местные заводы находились в руках большевиков. Эти последние создали совет рабочих депутатов, но выборы в него они произвели, по заявлениям других социалистических партий, тенденциозно и неправильно. 21-го декабря состоялось первое собрание совдепа, и тогда же он был разогнан республиканскими войсками, под тем предлогом, что они не могут допустить захвата власти небольшой группой рабочих. Большевики ответили на разгон совдепа объявлением стачки протеста. Благодаря вмешательству социалистических партий, конфликт на этот раз удалось уладить: власти разрешили совдепу вновь собраться, и стачка была прекращена. Но в действительности мира между враждующими сторонами не наступило, республиканские власти стали производить аресты среди большевиков, а большевики стали готовиться к восстанию. Вооруженные большевистские отряды сосредоточили свои силы на окраинах города, призвали на помощь «батьку» Махно, орудовавшего со своими бандами в окрестностях Синельникова, и соединенными силами напали на город. В результате боев, происходивших в самом городе и продолжавшихся несколько дней /описание их мы здесь опускаем/ и после того, как начальник украинской артиллерии Мартыненко присоединился к Махно, большевики вместе с Махно овладели городом. И вот, уже в ночь с воскресенья на понедельник 30 декабря, когда победа не была еще даже закреплена за большевиками, махновцы стали грабить жителей, громить магазины и вывозить товары на вокзал. К ним присоединились местные бандиты, которых они освободили из тюрьмы, и в городе начался погром, принявший явный анти-еврейский характер. Грабежи продолжались и в понедельник и во вторник, когда к Екатеринославу подоспели свежие республиканские войска и быстро покончили с махновцами, обратив их в паническое бегство.
«Пять суток подряд – описывает екатеринославские события корреспондент социалистической газ. «НАЕ ЦАЙТ» – все население и в частности еврейское жило под страхом быть убитым, ограбленным или вырезанным. С 6 часов вечера 27 декабря по 1 января 1919г. почти безпрерывно слышались ружейные залпы, треск пулеметов и выстрелы орудий. в результате – до 800 убитых с той и другой стороны, несколько сот убитых из среды мирного населения., несколько тысяч раненых среди сражавшихся и среди обывателей, много сожженных и разграбленных магазинов и лавок, несколько сот разрушенных и разграбленных зданий., и целые улицы со следами разгрома. Во имя чего же и между кем происходила эта кровопролитная борьба на улицах Екатеринослава? война велась между республиканским отрядом – кстати заметим, весьма немногочисленным, – и местными вооруженными коммунистами, которые объединились с известным предводителем разбойничьи-партизанских отрядов, «батькой» Махно. К последним в самом начале сражения примкнул начальник республиканской артиллерии, атаман Мартыненко со своими батареями и броневым дивизионом. Формально гражданская война велась ради восстановления и укрепления власти советов, на деле же те, кто нападал на республиканцев и ожесточенно с ними сражались, имели непосредственной целью – грабеж, разбой и еврейский погром. Коммунисты серьезно стремились поддержать всеми силами престиж новой «рабочей и крестьянской революции», им очень хотелось прикрыть наготу бандитски-антисемитского настроения, которое охватило «революционное» войско «батьки» Махно, но это им нисколько не удалось. В тех кварталах, которые перешли к махновцами и большевикам, в первые же дни победители немедленно стали производить нападения на еврейские дома, грабить деньги и вещи и к тому же подвергать жителей насилиям. Первый вопрос при входе в дом был: «Где тут живут евреи?» или «Где тут живут евреи-буржуи?» Под видом поисков оружия врывались в дома, а затем откровенно требовали денег, забирали карманные часы, шапки, пальто, калоши, дамские наряды и пр. Грабители откровенно заявляли, что как только весь город будет в их власти, они устроят настоящий еврейский погром, и лишь тогда они будут удовлетворены…
Но, быть может, наши большевики не знали заранее, с кем они заключают союз, может быть, они нечаянно попали в болото махновского бандитизма. К сожалению, и этим утешаться не приходится. Большевики отлично знали, кто такой «батько», и кто идет за ним. В их газете «Донецкий Коммунист» они за несколько дней до екатеринославских событий открыто писали, что Махно является предводителем бандитских отрядов, и что революционеры не могут иметь с ним ничего общего. Но как только большевикам показалось что их авантюра может завершиться успехом, они не задумались соединиться с бандитом Махно, который вовсе не желал играть роль того мавра, который исполнил свое дело и должен после этого уйти. Напротив, с первого же момента Махно взял на себя руководящую роль и распоряжался всеми действиями «красной» армии, издавал приказы, выступал на митингах рабочих, он являлся фактическим и официально признанным главнокомандующим всех сил, действовавших против республиканцев, он распоряжался артиллерией, по его приказам безжалостно расстреливали дома с мирными обывателями, он разрешал своим «героям» брать в лавках «самые необходимые» вещи и платья, врываться в частные дома и угощаться за счет хозяев, он самолично явился в тюрьму, устранил дружину объединенной евр. соц. партий, освободил уголовных преступников и велел их вооружить, одним словом, всюду и везде на первом плане был «батька», а большевики были оттиснуты на задний план. Правда, большевики были очень угнетены создавшимся положением, особенно погромным настроением и грабительскими склонностями их союзников, но они были бессильны и утратили всякое влияние. Еврейский погром был неминуем и он несомненно принял бы самый ужасный характер, если бы не явилась помощь в лице атамана Самохина, который в течение двух часов очистил город от бандитов и не дал им возможности во всю использовать свою победу и погулять…»

Оригинал документа (стр. 23-26)

Из матеріалов ЕКОПО
ЕКАТЕРИНОСЛАВ
/ ДОКЛАД/

Ни одна волна антиеврейских выступленій не миновала Екатеринослава. В 1905 году, 21-24 октября, произошел кровавый погром, при котором убито было 82 еврея. Еврейскіе организованные рабочіе, при поддержкѣ нѣкоторой части сознательных русских рабочих, пытались оказать погромщикам сопротивленіе, но в виду защиты погромщиков властью, это сопротивленіе имѣло больше моральное, чѣм матеріальное значеніе. За время послѣдней русской революціи Екатеринослав впервые стал ареной массовых антиеврейских выступленій в концѣ 1918 и началѣ 1919 года во время сраженій повстанческих отрядов Махно с Петлюровцами. Семь дней бои шли на окрайнах и в самом городѣ. Город подвергся большому артиллерійскому обстрѣлу. Махновцами был разгромлен и сожжен озерный базар и ограблена вся привокзальная часть. В результатѣ, когда утихли бои, на еврейском кладбищѣ было похоронено 83 убитых еврея, из которых только небольшая часть стала жертвой случайных пуль и снарядов, а остальные звѣрски умерщвлены махновцами. Эксцессы имѣли явно антиеврейскій характер.
Во второй раз, в половинѣ мая, городу, и в частности еврейскому населенію, пришлось пережить кошмарные дни, когда возставшія войска атамана Григорьева, превратившись в пьянную озвѣрѣлую банду, повели наступленіе на Екатеринослав, грабя, уничтожая и безпощадно вырѣзывыя евреев. В городѣ было мало войск, способных оказать активный отпор повстанцам. Окрайны города нѣсколько раз занимались бандой Григорьева, и город был бы неминуемо взят, если бы сотни еврейских рабочих, сплотившись и вооружившись, не оказали бы сопротивленія Григорьевским бандам. В результатѣ было убито и вырѣзано до 100 евреев, из коих 76 зарегистрировано. Убитые большей частью найдены были на окраинах и вокруг города в канавах.
Третій період начался 23-го іюня, когда город был занят добровольцами. В теченіе шести недѣль продолжался безпрерывный погром еврейскаго населенія, при ближайшем участіи и поддержкѣ власти. Особенно ужасны были ночи, когда пьянные озвѣрѣлые казацкія банды врывались в дома, грабили, избивали евреев, насиловали женщин. Шесть недѣль еврейское населеніе не ложилось спать и проводило всѣ ночи во дворах оставляя квартиры на произвол судьбы. Всѣ обращенія о помощи к власти были безрезультатными, и еврейское населеніе все время безнаказанно грабилось, избивалось, убивалось и насиловалось.
Пережитое еврейским населеніем можно иллюстрировать количеством смертей в іюлѣ 1919 года, когда при отсутствіи всякой эпидеміи, умерло в три раза больше обыкновеннаго – 379 человѣк. В этот період еврейское населеніе имѣло огромные, не поддающіеся никакому учету, матеріальные убытки. Убиты за это время было 67 человѣк, из коих человѣк 10 были убиты снарядами, а остальные пали от рук казацких банд.
В октябрѣ мѣсяцѣ 1919 года начался 4-й період массовых эксцессов и ограбленій еврейскаго населенія. 5 недѣль город был ареной сраженій между махновцами и деникинцами. И тѣ и другіе безпрерывно грабили и убивали евреев. Не было дня без бомбардировки, убійств и ограбленій. Всего убито евреев за этот перід около 100 человѣк, из коих зарегистрировано 68 человѣк. 37 человѣк убито случайным снарядом и пулями, а 31 человѣк деникинскими и махновскими бандами.
Матеріальные убытки колоссальные. Ограблено за время отсутствія совѣтских войск еврейских квартир било нѣсколько тысяч. Зарегистрировать удалось около пятисот в період деникинщины. Учета сирот нѣт, но по нѣкоторым признакам можно опредѣлить их в количествѣ 600-700. Нѣсколько сот сирот имѣется семей убитых евреев в губерніи, в селах и мѣстечках и бѣжавших в Екатеринослав. Сиротам спеціальная помощь не оказывается и большинство из них сильно нуждается. Помощь оказываемая Собезом, незначительна и не может их пропитать.
Положеніе еврейскаго населенія ужасное: годы гражданской войны совершенно разрушили хозяйство и выбили евреев из их экономических позицій и лишили огромное большинство евреев постояннаго заработка. Обстановка послѣдних лѣт и продовольственный кризис расшатали организмы и эпидемическія болѣзни доканчивают. За 1919 год в Екатеринославѣ родилось 1404 еврея, а умерло 2304, т.е. смертность составляет 164% рождаемости. За 7 мѣсяцев 1920 года уже умерло 2013 евреев, т.о. почти столько, сколько за весь 1919 год, или в ІI раза больше, чѣм в 1919 году. За это время, до августа / 7 мѣсяцев / умерло 21% еврейскаго населенія города.
Принятыя теперь совѣтской властью энергичныя мѣры к ликвидацій частной торговли создали большіе кадры нуждающихся в помощи работой, так как они мало приспособлены к работѣ, не знают ремесла и вслѣдствіе своего прошлаго беззащитны. Тѣ, кто живет безбѣдно, занимаются уголовно наказуемыми дѣлами /торговлей, спекуляціей/, что с одной стороны морально их развращает, а с другой стороны держит их в постоянном страхѣ наказанія и сильно отражается на нервной системѣ и на всем физическом состояніи.
Перспективы ближайшей зимы безотрадны. Населеніе без обуви, которая абсолютно по своим цѣнам недоступна. Дров в городѣ нѣт. Сильная нужда в платьѣ. Продовольственный вопрос значительно хуже прошлаго года. К тому пронесшійся град выбил большинство стекол и привел в негодность много крыш. Необходима помощь обувью и платьем.

Оригинал документа (стр. 8-12)

/Получено Вицесекретарiатом
По евр. Дѣлам 12/XII-17г.
вход. № 280/
Из Екатеринослава 2525, 98.9./12.12.
2 адреса Срочно Киев Председателю Генеральнаго
Секретарiата Винниченко копiя секретарю
Еврейским дѣлам Зильберфарбу.

В ночь на пятое мой магазинъ готоваго платья по Садовой улицѣ 10 явились вооруженные красногвардейцы Брянскаго завода количествѣ 40. взломав замки стали вывозить товар одновременно растаскивая его грабеж и насилiе продолжались десяти часов вечера до четырех утра товаров разграблено двести пятьдесят тысяч милицiя оказалась безпомощной обратились единственной нашей защитѣ местной раде были вызваны гайдамаки отбившiе товар и отвезли в курень курень потребовалъ представленiя документа о том что товар на учете продовольственнаго Комитета документы представил однако гайдамаки выдаче товаров отказали окончательно разорен умоляю защиты

Зильбервассер Первозвановская 10

Оригинал документа (стр. 67)

McGeever B. Antisemitism and the Russian Revolution. Cambridge University Press, 2019. P. 41.
Перевод с английского.

<…> В Екатеринославе <…> «защита революции» и «борьба с буржуазией» для части населения оказались неотделимы от антисемитского насилия. В конце марта (1918 года. – Прим. ред.) местные большевики совместно с красногвардейцами, членами местного Революционного комитета (Ревком, советский орган власти) и группой анархистов и атаковали все еврейские отряды самообороны в городе. <…>

Чериковер И.М. «Антисемитизм и погромы на Украине. 1917-1918 гг.» – Т.1. – Берлин, 1923.
Разоруженіе еврейских дружин в Екатеринославѣ

(март 1918 г.).
…«Война с буржуазіей» – это был единственный лозунг нашего большевистскаго «Совѣта рабочих депутатов». И проводили они этот лозунг путем разоруженія всѣх еврейских боевых дружин: дружины «Об’единенных соціалистов», «Бунда», «Союза евреев-воинов» и друг., которыя, по убѣжденію мѣстных большевиков, ставили себѣ одну цѣль – защищать буржуазію.
При разоруженіи еврейских боевых дружин большевики шли рука об руку с так называемыми «анархистами и максималистами», которые были самыми заядлыми врагами еврейских соціалистических боевых дружин.
Таким образом, однажды, в субботній день мы увидѣли по екатеринославскому проспекту отряд, вооруженный всѣми родами оружія (артиллерія и кавалерія), который направлялся к зданію, гдѣ помѣщалась дружина «Об’единенных». Во главѣ отряда шли мѣстные анархисты и представители военно-революціоннаго штаба.
Зданіе упомянутой дружины было без всякаго предупрежденія обстрѣляно из пулеметов. Отношеніе большевистских, соціал-коммунистических бойцов к еврейским соціалистам во время упомянутаго разоруженія было чисто хулиганское. «Жид», «контр-революціонер», «бѣлогвардеец» были самыми деликатными выраженіями. Каждую минуту можно было ждать разстрѣла всей дружины до одного человѣка. Но нѣкоторые видные большевики из военно-революціоннаго штаба исходатайствовали кое-как у «высоко-революціонизированных» красногвардейцев, чтобы на этот раз ограничились лишь тѣм, что разоружат дружинников и отпустят их с миром.
При разоруженіи дружины «Об’единенных» был убит дружинник, тов. Еворович, нѣкоторые товарищи были ранены.
В тот же день были разоружены дружины «Бунда», «Поалей-Ціон» и «Союза евреев-воинов».
Трудно описать страх и ужас, об’явшій мѣстное населеніе вообще и евреев в частности: если «защитники» буржуазіи устранены, — с буржуазіей можно дѣлать, что угодно.И стали грабить буржуазію.
…Это в концѣ концов зашло так далеко, что Совѣт должен был признать, что разоруженіе еврейских дружин было слѣдствіем провокаціи, и снова был издан приказ о вооруженіи всѣх дружинников».

«Каіе Хаіі», № 58, от 12-го апрѣля 1918 г.,
корреспонденція из Екатеринослава:
«Большевистское владычество и вступленіе
гайдамаков и нѣмцев»

Рахиль Шабад, интервью Светлане Богдановой, 2004 г., Москва, Россия
Перевод с английского. Оригинал документа

<…>
В 1918 году в Екатеринославе начались еврейские погромы. Наша семья не пострадала, но были жертвы среди евреев. Мой старший брат Евсей рассказывал мне о телегах, проезжавших мимо нашего дома. В них были белые гробы с евреями – жертвами погромов. В доме, где жила наша семья, соседи были в основном украинцы и русские. Еврейских семей было немного. Все жители дома, независимо от национальности, организовались в отряды самообороны. Они не были вооружены, только пользовались топорами и дубинками. В этом отряде принимал участие и наш близорукий отец.
<…>

Погромы Махно

<…>
Жестоко потерпел от банд Махно Екатеринослав. В конце декабря 1918 года до начала января 1919 года город был ареной борьбы между петлюровцами и повстанческими отрядами Махно. «Семь дней бои шли на окраинах и в самом городе. Город подвергся большому артиллерийскому обстрелу. Махновцами был разгромлен и сожжен озерной базар и ограблена вся привокзальная часть. В результате, когда утихли бои, на еврейском кладбище было похоронено 85 убитых еврея, из которых только небольшая часть стали жертвой случайных пуль и снарядов, а остальные зверски умерщвлены махновцами. Эксцессы имели явно антисемитский характер. 1/
Второй раз город пережил погром в октябре 1919 года, когда в течение 5-ти недель в него попеременно врывались то деникинцы, то махновцы. И те и другие безпрерывно грабили и убивали евреев. Всего за этот период было убито до 100 евреев, из коих зарегистрировано 68: 37 человек убито случайными снарядами и пулями, а 31 деникинскими и махновскими бандами. 2/
I/ Доклад уполномоченного Еврейского Комитета Помощи М. Аспиза от 24 авг. 1920 г.
2/ там же.
<…>

Оригинал документа (стр. 18-19)

Сергійчук, Володимир. Погроми в Україні: 1914-1920. Від штучних стереотипів до гіркої правди, приховуваної в радянських архівах [Текст] / Володимир Сергійчук. — Київ : Вид-во ім. Олени Теліги, 1998.

13 декабря двумя бандитами, пришедшими под видом пациентов, был убит доктор Н. Эрлих. Это убийство потрясло многих и хоронил его весь город.
Газета «Приднепровский край» писала о том, что в декабре еврейская студенческая организация «Геховер» провела сходку в знак протеста против погромов в Польше и Галиции. Сообщалось также о том, что община Екатеринослава собрала средства в помощь пострадавшим в этих погромах.
Завершился 1918 год страшным погромом, когда 28 декабря погибло 1200 человек и было разгромлено 300 магазинов и 218 домов.

Газ. «Геула» (Днепропетровск), 2000, № 285.

<…>
Приведем воспоминания Рахель Блехман, также свидетельствующие об обстановке в городе в годы гражданской войны: «… С февраля 1918-го до января 1920-го территория Екатеринославской губернии была ареной жестоких боев. Город постоянно переходил из рук в руки. Первыми пришли немцы. Затем Екатеринослав был захвачен войсками атамана Григорьева. После них в город вступили белогвардейские части генерала Деникина. Их вытеснила Красная Армия. Каждый раз менялись лозунги и цвета флага, но было и нечто общее: приход очередной временной власти сопровождался еврейским погромом. Особо тяжелым было время, когда свирепствовали банды Григорьева – бывшего офицера царской армии, успевшего повоевать и за независимую Украину, и за красных, а потом решившего никому не подчиняться…. Ни одна банда, врывавшаяся в город, не обходила наш дом стороной.
В нашем доме и в соседних зданиях, объединенных общим двором, жило восемь еврейских семей. Однажды бандиты ворвались во двор. Отец понял, что может произойти, и бросился спасать жену и старшую дочь от насилия. Он действовал с неожиданными для него быстротой и самообладанием. Меня затолкал в чулан, где хранились инструменты и разный хлам. Брохе он вымазал лицо сажей и до бровей повязал платок — никто не смог бы узнать в ней молодую красивую женщину. Погромщики уже поднимались по лестнице. Еще минута – и они начали колотить в дверь. Полуживая от страха, я слушала их крики. Они орали, что высадят дверь и перебьют всех, если им добром не откроют. Отец приоткрыл дверь и… сунул в руку тому, кто врывался первым, пачку денег. Погромщик оторопело уставился на них. Затем до него дошло, что лучше не делиться добычей с остальной оравой. Он быстро сунул деньги за пазуху и крикнул остальным:
– Здесь жидов нет, айда к другим…
…Когда григорьевцы стали спешно убираться из города, мы поначалу вздохнули с облегчением. Приближалась деникинская добровольческая армия, и евреи по наивности полагали, что офицеры царской армии, культурные люди, установят порядок. Каков же был их ужас, когда выяснилось, что белые офицеры ведут себя по отношению к евреям не лучше бандитов. Грабежи приняли более организованный характер, они не всегда сопровождались насилием и убийствами. Но зато и грабили белогвардейцы более методично и основательно. …В доме после грабежей и погромов почти ничего не осталось. Во время одного из последних налетов мародеры, сами уже голодные и оборванные, забрали даже старые тряпки. Один из них посадил на стол трехлетнего Гершеле и стащил с него обувь – может быть, для своего сына или чтобы поменять при случае на еду.
…С приходом красных погромы и налеты на еврейские дома прекратились. Жизнь стала безопасней, но еще бедней. Большевики сразу ввели ограничения на частное предпринимательство и торговлю. На глазах исчезали самые необходимые товары. В итоге подскочили и без того немыслимые цены на черном рынке…».
<…>

Эстер Маркиш «Столь долгое возвращение…» (воспоминания). Издание автора, Тель-Авив, 1989.

Ч. 1. Погром в Екатеринославе
<…>
В 1918 году, захватив меня и брата, мама отправилась в Екатеринослав навестить своих родителей, от которых давно уже не было вестей. Отец остался в Баку.
Великие события в России – обе революции и последовавшая вслед за ними гражданская война – прибавили хлопот и забот евреям приднепровского города Екатеринослава. Евреи не строили радужных планов по поводу происшедших изменений: многовековая история их существования неопровержимо доказывала, что любые изменения в окружающем обществе приводят к травле евреев, к грабежам, погромам и убийствам. Поэтому, когда на екатеринославские улицы высыпали разгоряченные водкой, потрясенные безнаказанным попранием вчерашних запретов люди, – наученные опытом поколений евреи стали полегоньку готовиться к погрому. Начали с малого: разобрали и растаскали деревянные заборы, отделявшие дом от дома. Это незначительное на первый взгляд действие продиктовано опытом прошлого и имеет немалое практическое значение: бежать и спасаться от погромщиков куда легче по открытой, очищенной от заборов местности. Перелезать с малыми детьми через деревянные частоколы – дело трудное, почти невозможное.
Наша семья – моя мать, мой девятилетний брат и я, младшая – отсиживались в дворницкой дома банкира Кофмана на Широкой улице. То была улица, населенная преимущественно евреями – и толпа погромщиков направилась именно сюда. Зазвенели выбиваемые стекла окон, пух вспарываемых перин поплыл в воздухе. Потянуло запахом гари – где-то что-то подожгли…
Дворник Гаврила, служивший верой и правдой моему дедушке, проявлял нервозность. С тревогой вслушивался он в пронзительный, приближавшийся с каждой минутой крик толпы людей: «Караул!»
– Шибко нынче бьют… – сказал, наконец, Гаврила. – Пойду гляну, – и вышел.
А крик «караул» все приближался, бился где-то за соседними домами.
– Гаврила нас не выдаст, – сказала мама. – Но если они ворвутся сюда… – она надеялась, что бандиты пройдут мимо – ведь не в каждый дом они заглядывали.
Вернулся Гаврила – озабоченный, мрачный.
– Бегите, – сказал Гаврила, – спасайтесь… Рабиновичей уже поубивали.
Рабиновичи были наши соседи, жили в нескольких домах от нас.
Мама поднялась, крепко взяла нас за руки:
– Идемте, дети!
Мы вышли из жарко натопленной дворницкой – в черную сырость ночи. Грязь осени хлюпала под ногами, и мне казалось, что эта грязь замешана на крови старого Рабиновича, бородатого, с большим добрым животом… А может, это мне сейчас кажется так. Может, в ту осеннюю ночь я только дрожала от страха.
…Много лет прошло с тех пор – больше полувека. События давнего времени окаменели в моей душе, приобрели резкие очертания постоянства. Дворник Гаврила кажется мне сейчас порядочным человеком – может, так оно и было…
Мы бежали по чужим дворам, подгоняемые этим жутким, извивающимся как бич стоном: «Караул!» Один из домов был, как будто, покинут хозяевами. Мама втащила меня и брата в распахнутую дверь первого этажа и вбежала в комнату.
В углу комнаты, наполовину закутанный, как в саван, в сорванную гардину, лежал человеческий труп. Погромщик стоял над ним на коленях – обшаривал карманы. Обернувшись на шум наших шагов, он заметил бриллиант, сверкнувший в кольце на маминой руке. Поднявшись с пола, он схватил маму за руку, за палец – стаскивал кольцо.
– Убери руку, – спокойно сказала мама. – Сама отдам.
Тут кто-то окликнул погромщика из другой комнаты:
– Эй, Пашка!
Пашка пьяно повернулся, побежал, топая сапогами, на зов.
А мы выпрыгнули в окно и побежали дальше – в поисках угла, норы, где можно было бы укрыться хотя бы до утра.
Воспоминания об екатеринославском погроме – это, пожалуй, первое, что я запомнила в своей жизни достаточно стойко. Мой отсчет времени начинается с той осенней, хлюпающей грязью и кровью ночи. Первая память – как первый оттиск гравюры: самая отчетливая, самая резкая. Светом памяти озаряются почти все сколько-нибудь значительные события в жизни. И это озарение – не солнечное, не лунное. Это озарение пожара, зажженного руками убийц еврейских стариков.
Кто убивал? Белые? Зеленые? Красные? Петлюровцы? Бандиты всех мастей и цветов?
Люди убивали людей.
Нелюди убивали евреев.
Тогда каждый день менялись власти в Екатеринославе. А бывало и так: в одном квартале монархисты, а в другом – анархисты. Нынче иным молодым людям это кажется даже несколько забавным. Но выстрелы, стучавшие всю ночь то здесь, то там – они были направлены не в небо, а в людей.
Уходили анархисты – приходили красные. Потом красных выбивали белые, а к городу уже подтягивались с подводами банды крестьян, соблазненных перспективой грабежа.
Все передвижения, все перемещения происходили по ночам. Две группы мужчин схватывались, переплетались в яростном передвижении смерти – и одна отходила, оставляя убитых и раненных. Шла гражданская война.
Погромы тоже происходили ночью. И молчаливая, сосредоточенная беготня из дома в дом, по ничейной, не исковерканной более символом собственности – заборами – земле, тоже ночью. Днем отсыпались и победители, и побежденные, и мы, евреи, спасшиеся от радости победителя и ярости побежденных.
В один из таких дней за нами приехал из Баку мой отец. Он намеревался всеми правдами и неправдами втолкнуть нас в поезд, вывезти из обезумевшего Екатеринослава и вернуть домой.
Сделать это, однако было не просто. Целыми днями отец ходил по городу, добывая всевозможные «охранные грамоты». Однажды ранняя осенняя ночь застала отца за этим его занятием.
Ночь была черна – как будто тушь разлили. Выбитые окна зияли чернотой на фоне далекого пожара. На одной из близких улиц слышался цокот конских подков и топот ног. Где-то стреляли. Никто толком не знал, в чьих руках находится город – даже те, кто наступали, и те, кто оборонялись.
Прижимаясь к стенам зданий, отец пробирался домой. До дома оставалось не больше квартала, когда топот копыт за спиной заставил отца врасти в землю и застыть. И в следующий миг удар нагайки упал на его спину, и наехавший конь упруго и сильно толкнул его, чуть не сбив с ног.
Всадник, наклонившись с седла, заглянул в лицо отца. Пахнуло запахом лука и водочного перегара.
– Жид… – словно подтверждая свою догадку, сказал всадник. – Ну, пойдем, жид.
И еще раз несильно ударив нагайкой, он погнал отца перед собой.
Бежать было некуда, и спастись было невозможно. Скользя по глинистой грязи и оступаясь, отец бежал перед конем. В конце улицы завернули влево, в подворотню. За ней открылся проходной двор, и дальше – тупиковый.
В тупиковом дворе горел высокий, яркий костер. Десяток солдат в разномастной одежде – красных галифе, зеленых и синих френчах, тулупах и дорогих дамских манто, смушковых шапках с красными лентами и без лент – сгрудился у костра. Здесь же стоял пулемет на станине. Чуть поодаль кружком сидели на грязном снегу около двадцати евреев. Некоторых из них отец знал: то были уважаемые в городе люди, состоятельные и знатные. Отец кивнул старому бородатому еврею – директору еврейской гимназии. Второй, владелец краскотерной фабрики не ответил на поклон: глаза его были закрыты, лицо залито одним сплошным синяком.
Около пленных топтался, куря папиросу, часовой,
– Кончаем, что ли? – окликнул приятелей всадник, пригнавший моего отца. – Скоро светает… А ну, вставай! – гаркнул он, наезжая на сидящих в грязи евреев.
Те медленно поднялись, гуртясь.
– Одежу-то сымите! – лениво, без нажима приказал часовой, сбивая пленных поплотнее стволом винтовки с примкнутым штыком. – И обувку тоже. И к стеночке становитесь рядком… Ну, ты, Абрашка! – грозно крикнул он на средних лет еврея, замешкавшегося с раздеваньем.
Пригнавший отца всадник, все так же не слезая с седла, содрал с него пальто. Отец скинул туфли с галошами и, увязая по щиколотку в жидкой грязи, пропитанной конской мочой, подошел к стене.
– За что? – еле шевеля губами, сказал отец. А потом крикнул: – За что?
Один из солдат уже ложился, подстелив кожух, за пулемет.
Повернувшись лицом к кирпичной стене забора, несколько евреев молились, раскачиваясь. Один сполз в грязь, и его не подымали.
И вдруг во двор въехал, влетел на коне коренастый всадник с длинными темными волосами. По быстроте и угодливости, с какой солдаты оборотились к нему, можно было заключить, что приехавший – их начальник.
Отец мой отпрыгнул от стены, подбежал к всаднику.
– За что, господин начальник? – спросил отец, вцепившись в конский повод. – За что они нас хотят расстрелять?
– Действительно, за что? А? – шутя, подыгрывая голосом, спросил всадник у солдат.
– Так они ведь жиды, батько! – объяснил тот, что лежал за пулеметом. – Кончаем мы их!
– Отпустите нас, господин… батько, – сказал отец, не отпуская повода. – В чем мы виноваты? Только в том, что мы – евреи?
– Отпустить их, что ли? – словно бы за советом обратился батько к своим людям. Те молчали, не смея говорить.
– Идите, пожалуй, по домам! – сказал батько, заворачивая коня. – Ну, быстро! Побежали!
Отлепившись от стены, евреи побежали прочь. Одежда их черным комом громоздилась посреди двора.
Побежал и отец, отпустив, наконец, повод.
– Эй, еврей! – закричал вслед ему батько. – Стой! Отец остановился, оледенев. Что мог означать этот окрик?!
– Галоши надень, еврей, а то простудишься! – довольный, засмеялся батько.
Отец добежал до подворотни и исчез в темноте улицы.
Человек, спасший его от казни и смерти, был Нестор Махно.
<…>

Штиф Н.И. Погромы на Украине : (Период добровольческой армии). – Берлин : Восток, 1922. С. 24–25

С ростом самоуверенности и надежды на окончательную победу Добровольческой Армии, разжиганием в ней звериной юдофобии силами извнутри и извне и с укреплением убеждения в полнейшей безнаказанности, погромная практика усложняется и обогащается новыми целями и приемами. В этом смысле можно установить три погромных периода:
1. Период так называемых «тихих» погромов (Харьковская, большая часть Полтавской и Екатеринославской губерний в июне и июле 1919 г.), характеризующихся беспрерывными изо дня в день нападениями на отдельных евреев и налетами на отдельные еврейские квартиры, дающими, однако, в общей сумме, благодаря длительности таких погромов (месяцами в Харькове, Екатеринославе, Киеве и др. местах) значительное число пострадавших. Главная цель — легкий грабеж (денег, драгоценностей, легко уносимых вещей); убийства бывают здесь сравнительно редко и то под видом преследования коммунистов или мести их родственникам, квартирохозяевам, знакомым. Самое тяжелое в этих «тихих» погромах — это насилия над еврейскими женщинами, которые, чем дальше, тем все более начинают принимать массовый характер (в этом периоде особенно в Екатеринославе).
<…>

Из книги «Изкор»
Евреи Екатеринослава-Днепропетровска
И. Гольдброт
Перевод на английский Йохевед Клаузнер.
Перевод с английского языка. Оригинал документа

В начале 1919 года, с приходом Красной армии, для еврейской общины начался новый период. Деятельность всех партий и организаций была приостановлена, а управление учреждениями перешло к местным властям – исполнительным комитетам рабочих и солдат. Жители города, особенно евреи, были вынуждены вносить значительные суммы в городской совет. Многие евреи, не имевшие возможности заплатить, арестовывались, однако лидеры этого избежали – им удалось скрыться. Достать еду было трудно, процветал черный рынок, хотя властям удалось поймать и наказать некоторых спекулянтов. В городе царила атмосфера страха, особенно после известий о действиях Белой армии на Кавказе и нападениях на евреев в городах и селах Западной Украины. Паника охватила екатеринославских евреев, когда стало известно о приближении к городу банд Григорьева, но Красная армия отразила их наступление.

Весной 1919 года «белые» под командованием генерала Деникина продвигались по югу России и заняли множество городов. Евреи Екатеринослава ожидали, что наступление деникинцев освободит их от советской власти, которая становилась все более и более обременительной – на тот момент солдаты Деникина еще не начали устраивать погромы. В начале июня 1919 года Красная армия покинула Екатеринослав под натиском деникинских частей, которые заняли город.

Как только армия Деникина вошла в город, и солдаты еще празднично маршировали по главной улице, казаки уже начали грабить лавки. Вскоре они добрались до еврейских домов, унося все, что могли, чаще всего под покровом ночи. Убивали редко, но изнасилования были обычным делом. В целом, днем было спокойно – можно было ходить по улицам, работали те магазины, которые еще не были разграблены, – но ночи были кошмарными. Единственным оружием против грабителей были громкие крики о помощи. Иногда эти крики отпугивали погромщиков, но помощь приходила очень редко – обращения к коменданту города оставались без ответа. Такое положение продолжалось несколько недель, и только когда грабежи дошли до районов, где жили православные, и удалось подкупить нескольких офицеров, казаков вывели из города.

Несколько месяцев правления Деникина стали тяжелым временем для екатеринославских евреев. Грабежи и убийства в самом городе и его окрестностях (казаки снимали евреев с поездов и убивали), страх перед завтрашним днем – все это ослабило общественную и экономическую жизнь еврейского населения. Привлекательность коммунизма возросла – была надежда, что при советской власти евреев оставят в покое и их жизни будут в безопасности. Особенно сильными эти настроения было среди «левых» партий и некоторых членов «Цеирей Цион». Сионисты попытались снова активизироваться, а временный центр в Ростове предпринимал усилия по возобновлению деятельности в регионе, ранее занятом деникинцами, но результаты были ничтожны. Несколько семей покинули город: одни направились в Одессу, другие – в Ростов, чтобы затем перебраться на Кавказ, третьи – в Крым, надеясь оттуда выехать за границу.

Во время правления «белой армии» Деникина город на несколько недель был оккупирован Махно. Хотя настоящего погрома не произошло, грабежи и бессмысленные убийства были обычным явлением. Жители старались не покидать своих домов, достать еду было трудно, страх царил повсюду. Вскоре после того, как город был освобожден от Махно и его покинула армия Деникина, для защиты еврейской общины от различных банд в окрестностях вновь были сформированы еврейские отряды самообороны, сумевшие достать оружие. Коммунистически настроенные рабочие также вооружились и взяли на себя ответственность за защиту города до прихода Красной армии. Так Екатеринослав наконец перешел под контроль украинского советского правительства.

«Евр. Мысль» № 29, 22/11 – 19 г.
Къ событiямъ въ Екатеринославѣ

7-8 октября въ городѣ начали распространяться слухи о наступающихъ бандахъ Махно, о томъ, что городу грозитъ пережить опять тяжелые дни. Слухи эти стали болѣе упорными, когда въ городѣ началась эвакуацiя правительственныхъ учрежденiй 13 Октября въ 3 часа дня, начался обстрѣль города изъ ружей. Жители попрятались въ погребахъ. На улицѣ шелъ бой. Ночью того же числа стало извѣстно, что махновцы изгнаны изъ города. Жизнь начала уже входить въ колею. I-го въ 10 часовъ утра въ городъ снова стала доноситься орудiйная канонада. 16 Октября утромъ, махновцы опять вступили въ городъ. Тотчасъ же начался грабежъ мирнаго населенiя. Въ городѣ выходили три газеты; былъ организованъ революцiонный комитетъ. 24-го въ 5 часовъ утра началась опять орудiйная канонада, и днемъ махновцы въ паникѣ оставили городъ. Но, вслѣдъ за уходомъ махновцевъ, въ Екатеринославѣ начались грабежи и эксцессы надъ евреями. Евреевъ обвиняли в томъ, что они помогали махновцамъ. Мѣстная власть опубликовала приказъ, въ кторомъ говорилось, что грабители и погромщики будутъ разстрѣливаться на мѣстѣ преступленiя. Всѣ мѣстныя газеты высьупили съ рѣзкой критикой противъ навѣта на евреевъ. При содѣйствiи гражданскихъ и военныхъ властей погромъ былъ ликвидированъ.

Оригинал документа (стр. 7)

Из книги Давида Элиезера Розенталя «מגלת הטבח» («Свиток резни»). Перевод на русский язык осуществлен Михаэлем Шафиром

Екатеринослав
Город Екатеринослав был завоеван войсками Махно 16 октября 1919 г. и оставался в их руках до 28 ноября. На протяжении шести недель махновцы бесчинствовали и наполняли город разорением, грабежом, убийствами, изнасилованиями и мучениями. Все горожане стонали под их тяжким ярмом. Но больше всех страдали евреи. Вот что рассказывает один рабочий, который бежал из Екатеринослава и прибыл в Одессу: «С утра до вечера воздух сотрясает стрельба из винтовок, пушек и пулеметов, а с вечера до утра происходит грабеж и разорение. Боевики грабят и разоряют всех горожан, не различая между классами, религией и полом. Группами по 15-20 человек они проникают в дома и забирают все, что могут взять в руки и вынести из дома. Лавки и склады опустошены. Махновцы вынесли из них все товары, которые в них были. После разграбления домов, они их сжигали. Первое время они занимались лишь грабежом, но никого не убивали. Лишь в последние три недели они стали убивать тем, кто попадал к ним в руки. Но они берегли патроны, и убивали холодным оружием. Они протыкали этих несчастных саблями. Все убитые, которых я видел, имели колотые раны и ни одного огнестрельного. Когда я выходил наружу после длинной и ужасной ночи, я видел валявшиеся на улицах трупы. Собирать убитых они не давали. Боевики подстерегали родственников убитых, и когда те подходили к трупам, внезапно на них нападали и кололи их саблями. Собаки тащили трупы. Махновцы ездили на тачанках и на лошадях. Тачанки были покрыты шелковыми одеялами, а под седлами их лошадей были потники, сделанные из персидских ковров».
Газета «Приднепровский край» от 4 декабря 1919 г. рассказывает, что за три дня из Днепра вытащили семьдесят трупов. Среди них была женщина, у которой крысы или собаки погрызли лицо. Каждое тело было, как решето, исколото штыками. В Александровской больнице есть комната, от пола до потолка забитая трупами. Они положены друг на друга, как штабель дров. Число жертв – около четырехсот человек.
Барак А.

С текстом книги «Свиток резни» Вы можете ознакомиться на личном сайте Михаэля Шафира

Сергійчук, Володимир. Погроми в Україні: 1914-1920. Від штучних стереотипів до гіркої правди, приховуваної в радянських архівах [Текст] / Володимир Сергійчук. — Київ : Вид-во ім. Олени Теліги, 1998.

Сведения про погромы в Екатеринославе и его окраинах, учиненных деникинцами и махновцами 23 января 1920 г.
Первые полтора месяца пребывания в Екатеринославе белых ознаменовались массовыми грабежами населения (еврейского, по преимуществу) в домах и на улицах с избиениями до полусмерти ограбленных, умиравших по большей части впоследствии от побоев в больницах, и с изнасилованием женщин. Главными грабителями и насильниками являлись казаки и казачьи офицеры; принимали, конечно, участие и прочие представители Добрармии. Параллельно с грабежами, властями началось вылавливание «коммунистов», «большевиков» (коммунисты и большевики, по их понятиям, не одно и то же), чрезвычайников и лиц, принимавших активное участие в советском строительстве, по указаниям на улицах мальчишек и офицерских дам. Главной целью таких средств была жажда наживы. «Власти» отлично сознавали, что они не надолго и что времени терять нельзя, а потому большинство арестованных, совсем неповинных, после зверских побоев и издевательств, откупались большей и меньшей суммой…. Неумевшие или неимевшие возможности откупиться подвергались избиениям и издевательствам при каждом допросе, при каждом переводе из одного помещения в другое, а когда доходила очередь, расстреливались или умирали от изнеможения.
В отчаянном положении находились пленники-красноармейцы, раздетые догола при взятии в плен, содержавшиеся в совершенно антисанитарных условиях, абсолютно без пищи и без ухода за больными.
…Пришествие в конце октября в Ек[атеринослав] 13 повстанч[еского] (быв. Советского) полка обошлось почти без насилий и грабежей, а население обрадовалось даже махновцам…. Но махновцы не удержались, дней через 8-9 снова пришли белые, и проснувшиеся на следующий день после прихода их жители увидели несколько сгоревших и дымившихся магазинов, остальные – пустыми, разбитыми и разграбленными, а еще через несколько часов не осталось дома, где под видом поисков оружия не были бы ограблены самым бессовестным образом жители. Теперь главное участие в грабежах выпало на долю «славного белого офицерства». Прохозяйничавши таким образом 4 дня, белые были изгнаны вновь пришедшими уже в гораздо большем количестве повставшими махновцами, давшими на сей раз полную волю повстанческим инстинктам. Недограбленное белыми было взято махновцами, перерывшими основательно не только квартиры, но и все чердаки, погреба, сараи. Жители были окончательно терроризированы – город, ежедневно обстреливаемый белыми с другой стороны Днепра, превратился в пустыню, по которой изредка шмыгали из одной улицы в другую согнутые тени запуганных жителей, ходили, качаясь, группами и в одиночку пьяные махновцы, да по вечерам сливались в какой-то гул непонятные выстрелы с криками, пением и музыкой (вроде «Яблочко» или «Алеша, ша!») гулявших махновских начальников. Было и тут не мало грубого издевательства, изнасилований и пр. атрибутов разгулявшихся бандитов….
7-го декабря махновцы в Ек[териносла]ве снова сменили белых…. Началась эвакуация семейств и всего, что можно было вывезти из города. Эта эвакуация до того заняла их внимание, что контрразведка даже не успела развернуть своей деятельности, и несчастные екатеринославцы оказались зрителями всего лишь нескольких повешенных. Ничего не понимавшее население, а особенно буржуазия, видя с одной стороны непривычную тактику своих ставленников и боясь, с другой, нового прихода махновцев, сложила свои чемоданы и массами переправилась через Днепр и дальше на юг, и юго-восток. Вот, в общих чертах, картина жизни в Екатеринославе ко времени прихода в него наших войск.

Кандель Ф. Книга времен и событий, т. 2. История российских евреев. – Иерусалим, Москва, 2002. С. 96–97.

Из еврейских воспоминаний времен гражданской войны об обстановке в Екатеринославе:
«Шесть недель подряд, изо дня в день, из ночи в ночь, над Екатеринославом стон стоял – в буквальном смысле слова. По ночам город выл страшным звериным воем. То жители… пытались отпугнуть грабителей, осаждавших дома… Каждую ночь жители уходили из квартир: жутко быть ограбленным в одиночку. Собирались всем домом во дворах и ждали. По вымершим улицам передвигались группы теней – от дома к дому. Казаки под предводительством офицеров, вооруженные до зубов, храбро шли на обывательские квартиры… Подходят к воротам. Стучатся… «Откройте!» В ответ раздается многоголосое звериное: » О-о-о… А-а-а… О-о-о…» Наутро на всех базарах идет бойкая торговля. Награбленное добро быстро разбирается скупщиками. Обобранные жители покупают у грабителей собственные вещи… А ночью снова мрак, тени, хохот, пьяная песня и вой со дворов: «А-а-а… О-о-о…» Беззащитность взывает к небу – больше не к кому…»

Островский З. С. Еврейские погромы 1918-1921. М.: Изд-во «Школа и книга», 1926. С. 6.

К числу пыток можно также отнести массовые насилия над женщинами, чаще всего —над подростками и совсем малолетними девочками, при чем все это цинично совершалось на глазах родителей и близких родственников. Несчастная жертва переходила в таких случаях из рук в руки, нередко тут же испуская дух. Выжившие от этой муки обыкновенно заболевали тяжкими венерическими болезнями и часто кончали самоубийством. Изнасилование особенно часто применялось деникинцами и нередко принимало характер массового бедствия, как, напр., в Екатеринославе, Киеве и других городах.

Запись беседы представителей Екатеринославской, Харьковской, Ростовской и Таганрогской еврейских общин с заместителем Верховного правителя России генералом А.И. Деникиным о предотвращении погромов, совершаемых Добровольческой армией

8 августа 1919 г.
<…>
Переходя к вопросу о грабежах, ген. Деникин заметил, что, насколько ему известно, они утихают и что в Харькове совсем спокойно, на что делегация ответила, что в Харькове не только не спокойно, но что до сих пор идет так называемых тихий погром, выражающий наполовину себя ежедневно в десятках самых тяжелых случаев грабежа и насилий. Далее делегация представила ген. Деникину копию прошения Лозовской городской управы на имя ген. Май-Маевского, которое произвело на него видимое впечатление. «Что касается Екатеринослава, то без ужаса говорить нельзя: целые улицы, еврейские дома и магазины разгромлены дотла, сотни женщин изнасилованы, много убитых. В начале мы склонны были считать такое явление результатом “упоения победой”, разгоревшихся страстей солдат, но были уверены, что скоро все это пройдет. На самом же деле эти зверства и ужасы решительно не проявляют тенденции к прекращению.»
<…>

Текст документов приведён по сборнику документов «Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны. 1918—1922 гг.», ответственные составители: Зюзина И.А., Милякова Л.Б. Подлинники документов хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ. Ф. Р-1339. Оп. 1. Д. 415. Л. 78-80. Копия.

Письмо неустановленного лица Главнокомандующему ВСЮР генералу А.И. Деникину о погромах в гг. Елисаветполе и Екатеринославе в июле-августе 1919 г.

Позднее августа 1919 г.*
Ваше превосходительство,
позвольте мне, простой русской женщине, матери сыновей-добровольцев, сказать Вам несколько слов. После взятия нашими войсками гг. Елисаветполя и Екатеринослава там произошли еврейские погромы». При этих погромах изнасиловались десятками невинные еврейские девушки и даже девочки. Это часто совершалось в присутствии родителей, и это делали солдаты и даже офицеры. Ваше Высокопревосходительство, на одну минуту представьте себе этот безграничный ужас, то непередаваемое отчаянье, которое испытали родители этих девушек. Вспомните Вашу мать, и сестер, и Ваших дочерей, если они у вас есть, и Вы вместе со мной содрогнетесь. Мне, как матери двух добровольцев, мужественных и самоотверженных юношей, привыкшей с гордостью и любовью смотреть на нашу геройскую армию, бесконечно тяжело думать, что эти несчастные родители, у которых отняли самое дорогое им в мире – надежду на счастливое будущее их детей, имеют право посылать проклятья нашей армии. Мне кажется, что нет почти преступления, заслуживающего такую кару. Я знаю, что странно думать, что Вы, Ваше превосходительство, занятый наиважнейшими делами – устроением нашей Родины, могли бы следить за поведением офицеров и солдат, но Вы – душа нашей Добровольческой армии, а если душа что-либо захочет, то слабое грешное тело ей всегда подчинится. Если раздастся Ваше могучее веское слово против подобных проступков, если офицеры и солдаты, их совершающие, будут строго караться, то они исчезнут. Ваше Высокопревосходительство, мы, матери, отдающие Родине больше собственной жизни – своих детей, смеем надеяться, что у нас не отнимут то, что дает нам силы переносить свой тяжелый и вместе с тем сладостный подвиг – возможность считать перед Богом и своей совестью своих детей героями, а не насильниками. Насильникам, хотя бы скрытым и скрываемым из жалости, не место в нашей доблестной армии. Преданная всей душой Добровольческой армии русская мать.
С подлинным верно: начальник Судного отделения капитан (подпись неразборчива).
* Датируется по времени событий, описанных в документе.
На настоящем письме наложена резолюция Главнокомандующего:
«1. Г-ну Май-Маевскому. Пора кончать. Полевой суд и смертная казнь этой сволочи без всякого колебания;
2. отдать краткий приказ об Екатеринославе. Нет имени этим преступлениям, не воины, а сволочь — истреблять таких офицеров и казнить солдат».
С подлинным верно: начальник Судного отделения, капитан (подпись неразборчива)
Верно: начальник Судного отделения Штаба Добровольческой армии полковник (подпись)
Верно: старший адъютант Штаба 2-го арм/ейского] корп[уса] поручик
С подлинным верно: секретарь Евобкома

Текст документов приведён по сборнику документов «Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны. 1918—1922 гг.», ответственные составители: Зюзина И.А., Милякова Л.Б. Подлинники документов хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ. Ф. Р-1339. Оп. 1. Д. 419. Л. 10. Копия.

Оригинал документа (стр. 58)

Командующiй
Особой Группой Войскъ
Екатеринославскаго района.
Октября 26 дня 1919г.
№8742
Дѣйствующая Армiя.
Командирамъ частей армiи.

Ввѣренныя мнѣ армiи геройски защищали подступы къ Екатеринославу и мужественно дрались съ бандитами, отступая, согласно стратегическимъ соображенiямъ, по моему приказанiю. Когда славныя части мои оставляли городъ, изъ оконъ исключительно еврейскихъ домовъ производилась по солдатамъ стрѣльба изъ пулеметовъ и ружей, во время которой многiе солдаты и даже офицеры были ранены и убиты. Дома, изъ которыхъ производилась стрѣльба, замѣчены. Приказываю при занятiи въ ближайшiе дни города отдать распоряженiе по командуемымъ вами полкамъ, ротамъ и эскадронамъ объ обстрѣлѣ этихъ домовъ и наложенiемъ самой суровой кары на мужское населенiе районовъ, въ которыхъ производилась стрѣльба по войскамъ. Молодцамъ солдатамъ въ теченiе трехъ дней разрѣшается въ еврейскихъ кварталахъ обходы для обнаруженiя преступниковъ, стрѣлявших въ солдатъ и офицеровъ.

Командующiй /подпись/ Кровинъ-Круковскiй.
Адъютантъ /подпись/.
Сбоку приписка рукой: Приказъ этотъ доставленъ мнѣ пор. Кобиньянцомъ въ Полтавѣ 27 ноября послъ эвакуацiи Екатеринослава и точно списанъ,съ оригиналомъ вѣрно:
Ред. газ. «Маякъ» /подпись/
21/1 1920 г. Новороссiйскъ.

Оригинал документа (стр. 12)

Его Высокопревосходительству
Замѣстителю Верховнаго Правителя
Представителей Екатеринославской
Харьковской, Ростовской и Таган-
Рогской Еврейскихъ общинъ.

ЗАПИСКА.

<…>
Мы понимаемъ, что при занятiи отдѣльныхъ поселенiй не могутъ не имѣть мѣста отдѣльные печальные случаи насилiй и беззаконiй, но къ нашей скорби почти во всехъ местахъ, куда приходила Добровольческая Армiя происходилъ и происходитъ систематическiй разгромъ еврейскаго населенiя.
Особенно тяжелый характер приняли эксцессы въ Екатеринославъ, гдъ на четырехъ улицахъ сплошь разгромлены всъ еврейскiя квартиры, изнасилованы сотни еврейскихъ женщинъ и убито не мало евреевъ. Погромъ продолжается и понынѣ.
<…>

Оригинал документа (стр. 8-9)

ПРИКАЗЪ ГЕН.ИРМАНОВА. 11684
По сообщенiю «Южнаго Края», въ Екатеринославѣ опубликованъ слѣдующiй приказъ командующаго фронтомъ Екатеринославскаго направленiя:
«Въ связи съ поступающими свѣдѣнiями о существующей травлѣ еврейскаго населенiя и подстрекательствах темными антигосударственными элементами къ грабежамъ и насилiямъ надъ еврейми, какъ въ городѣ, такъ и на линiи жел.дороги, я, желая въ корнѣ пресѣчь развитiе нацiональной травли и резни и провести въ жизнь декларацiю Верховнаго Правителя Россiи адмирала Колчака, главнокомандующаго вооруженными силами на югѣ Россiи генерала Деникина, командующаго армiей ген.Май-Маевскаго и командира 3-го корпуса ген.-лейт.Шкуро о томъ, что нѣтъ ни правыхъ, ни лѣвыхъ, ни эллина, ни iудея, а есть враги и друзья единой недѣлимой Россiи, а также о томъ, что всѣ равны передъ закономъ, всѣ, не считаясь съ нацiональностью, получаютъ одинаковую защиту закона, — приказываю коменданту города и командиру госуд.стражи всѣхъ лиц, замѣченныхъ въ натравливанiи одной нацiональности на другую задерживать и препровождать въ комендантское управленiе для преданiя суду. Комендантамъ станцiй, входящихъ въ сферу Екатеринославскаго района, принять всъ мѣры къ тому, чтобы лица всѣхъ нацiональностей, какъ-то: русскiе, поляки, евреи, нѣмцы и др., одинаково пользовались защитой закона и свободой передвиженiя. За неисполненiе сего съ виновныхъ буду взыскивать по законамъ военнаго времени.
Генералъ отъ артиллерiи ИРМАНОВЪ.

Вслѣдъ за изданiемъ приказа генерала Ирманова, грабежи замѣтно пошли на убыль и жизнь въ Екатеринославѣ понемногу входитъ въ колею.
/Изъ газетъ/

Оригинал документа

Красная газета : орган Ленингр. ГК ВКП(б) и Ленингр. Совета р., к. и к. д. 1920, № 170 (3 авг.)
Среди белых и черных (из Екатеринославских переживаний)

<…>
Странный вид имел Екатеринослав на утро после вступления шкуровцев. По всему Екатерининскому проспекту (длиною не менее Невского), по обеим сторонам его, тротуар был загроможден грудой битого стекла; это были остатки витрин и зеркальных окон магазинов. Повсюду – следы разгрома: поломанные двери, сорванные ставни магазинов, зияющая пустота магазинов…
<…>
Говорили, что город отдан казакам на три дня на разграбление. Наступивший вечер как будто подтвердил это сведение. Попрятавшиеся с девяти часов вечера обыватели с ужасом прислуживались к воплям помощи, разносившимся по улицам. Эти вопли потом не умолкали в течение почти трех месяцев каждую ночь…
Обыкновенно в сумерки город замирал. Все спешили спрятаться. Освещения не было. Часам к десяти слышался из какого-нибудь двора одинокий, большей частью женский вопль:
— Спаси-итѳ!..
К нему быстро присоединялся хор мужских, женских и детских голосов:
— Спаси-ите!..
Хоровой вопль продолжался полчаса-час и умолкал. Это значило, что в том доме все покончено: казаки ворвались, выгнав всех жильцов во двор или на крышу, и спокойно грабят. Через некоторое время раздавался новый вопль на той же улице: казаки, кончив грабить в одном доме, переходили в другой.
Иногда вопли раздавались в нескольких домах.
Изнервничались до того, что малейший стук в ворота вызывал дикий крик всего дома. Часто оказывалась ложная тревога. Возвращался домой запоздавший обыватель, стучался в ворота – и весь дом начинал кричать. Это давало повод властям и известной части христианского населения утверждать, что «жиды» зря кричат от страха. Грабежи не прекращались и днем.
Подходит к прохожему казак:
– Который час?
Если неосторожный вынет часы – готово: казак выхватывает часы из рук, кладет в карман и спокойно уходит. Останавливали женщин, снимали с рук кольца, браслеты, вырывали серьги из ушей.
И жили же в этой кошмарной обстановке месяцами, не сходили с ума – и даже шутили. Встречали на улицах и вместо приветствия спрашивали:
– Как провели ночь?
– Кричал и помогал кричать соседнему дому. А вы?
– Я ходил кричать на соседнюю улицу.
Что же предпринимали против грабежей добровольческие власти и управа, назначенная добровольцами? О! конечно …«боролись»… Об отношении добровольческой власти к еврейскому населению можно судить по характерной сценке, разыгравшейся на торжественной встрече генерала Шкуро, устроенной думой на Соборной площади.
Явившейся депутации от еврейской буржуазии и духовенства грубо заявили, что «жидам» здесь не место, ибо «жиды» помогали коммунистам… Через несколько дней та же еврейская депутация явилась к коменданту с указанием, что промышленность и торговля не могут быть восстановлены, пока в городе не начнется «нормальная жизнь», т.е. не прекратятся грабежи. Депутации было заявлено, что «Екатеринослав – это фронт» и потому здесь неизбежны эксцессы, присущие боевой обстановке. Кроме того, евреи сами виноваты, так как сочувствуют большевикам и не помогают «добрармии». Например, до сих пор еще ничего не пожертвовали в пользу добровольческого фонда.
«Намек» был слишком ясен. Еврейская буржуазия поспешила собрать в «фонд» изрядную сумму – кажется, около десяти миллионов.
Грабежи магазинов прекратились, но по домам грабили по-прежнему. Грабежи происходили под видом обысков; искали якобы оружие и большевистскую литературу. Являлись от имени контр-разведки. Власти опубликовали приказ о том, что всякие самочинные обыски строжайше воспрещены и что в случае появления грабителей следует звонить в комендатуру, где дежурят особые охранные отряды. И действительно, помощь оказывалась, если прибывший охранный отряд заставал простых бандитов (таких тоже было не мало). Но если грабили казаки, то стража или скромно удалялась, или же присоединялась к грабившим, а вызвавшие стражу иногда платились за это жизнью.
Ссориться со «шкуровцами» из-за «жидов» не считалось возможным.
<…>

М. Гутман

Сообщение свидетельницы П.О. Таслицкой представителю Евобщесткома* о погроме отрядом генерала Шкуро в г. Екатеринославе в начале июля 1919 г. 

 7 августа 1920 г.
Город Екатеринослав. Погром произошел в первых числах июля 1919 г. Произведен казаками отряда Шкуро. В погроме принимали участие даже и местные жители. Местное командование не препятствовало грабежам и насилиям, но через недели три, под влиянием, как говорят в Екатеринославе, заграничной прессы был отдан приказ прекратить погром. Обычными подвигами погромщиков были слова – жид, коммунист, комиссар. Казаки и местные жители среди бела дня входили в еврейские дома, забирали что хотели. Действия против евреев носили характер, главным образом, грабежа, но были и случаи убийств, много изнасилованных.
Большой опасности подвергались евреи при проезде по железной дороге.
На ст. Синельниково казаки и чеченцы отделили евреев от прочих пассажиров, грабили их, а зачастую и убивали.
Синельниковский раввин писал даже в Екатеринослав, что просит евреев не ездить по железной дороге, так как «на кладбище нет уже мест для могил». Никакой помощи пострадавшим не было оказано. Только в последнее время многие получают обеды в советских столовых.
Нужда еще больше усиливается реальной безработицей.
7 августа 1920 г.
Паулина Осиповна Таслицкая
* Здесь и далее имеется в виду московское отделение Евобщесткома.

Текст документов приведен по сборнику документов «Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны. 1918—1922 гг.», ответственные составители: Зюзина И.А., Милякова Л.Б. Подлинники документов хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ. Ф. Р-1339. Оп. 1. Д. 419. Л. 2-2 об. Подлинник, автограф.).

Симонова О. А. Екатеринослав в 1918–1919 гг.: жизнь горожанки (по воспоминаниям А. А. Саксаганской).
Горожанки и горожане в политических, экономических и культурных процессах российской урбанизации XIV–XXI веков. В 2-х томах / Отв. редакторы: Н. Л. Пушкарева, Н. А. Гронская, Н. К. Радина. М.: ИЭА РАН, 2018. Т. 2. С. 105–107.

<…>
Саксаганской удалось не стать жертвой еврейских погромов, но она была их свидетельницей при захвате города армией генерала Шкуро: «Настала ночь, настоящая ночь ужасов. Не было дома, откуда не раздавались плач и крики убиваемых людей и насилуемых женщин». Она описывает, как шкуровцы преследовали женщину: «Я была очевидицей, как ночью на соседней крыше дома металась молодая женщина, она не кричала, а выла, а за нею крупно шагали с протянутыми руками, желая схватить ее, несколько шкуровцев. Успели схватить, но она вырвалась и бросилась вниз». При захвате города кубанскими казаками мемуаристка сама чуть не подверглась насилию, которого удалось избежать только благодаря яростному отпору с ее стороны и подоспевшим представителям властей.
<…>

Передано через Еврейскую
«Американскую миссию» в
Москве в июне 1920 г.

МЕМОРАНДУМ О ПОГРОМАХ НА УКРАИНЕ И В СМЕЖНЫХ С НЕЙ ГУБЕРНИЯХ ВЕЛИКОРОССИИ.

От Центрального Об,единенного Комитета общественных Организаций в составе областных Комитетов Петрограда, Москвы и Украины.
<…>
Почти ни один погром не проходил без большого числа изнасилования/часто на глазах мужей,родителей и братьев/ … в Екатеринославе (изнасиловано) 1000 (женщин) …
<…>
В Екатеринославе ограблено до 600 магазинов и свыше 4000 еврейских квартир.
<…>

Оригинал документа (стр. 36-37)

Докладная записка уполномоченного Всеукревобщесткома по Екатеринославской губ. С. Зуся о положении еврейского населения губернии в 1920—1921 гг.

Не позднее 10 августа 1921 г.*
<…>
Не лучше положение Екатеринослава: государственные органы снабжения не в состоянии снабжать не только рабочих и служащих, но и учреждения здравоохранения и наробраза. В городе настоящий голод. Если колонисты питаются пока овощами, то население города и этого лишено. По частным сведениям, выпечка хлеба сократилась на 75%. Сравнительно недороги мясо и жиры. За фунт черного хлеба можно купить фунт с четвертью мяса, но благодаря отсутствию денежных знаков и источников дохода население не в состоянии этих продуктов покупать. Благодаря катастрофическому положению продовольствия закрыты две большие больницы города: бывшая еврейская и городская. Закрыты все детские сады, не работают школы, не функционируют столовые. Сугубо тяжелое положение еврейского населения, не оправившегося от тяжелых погромов последних лет, и положение беженцев-погромленных Киевской губ., которые ежедневно обращаются десятками с просьбой помочь им вернуться на родину, где они предпочитают лучше жить в атмосфере [страха], чем голодать в Екатеринославе. В г. Екатеринославе всего с 100 тыс. еврейского населения имеется всего два детских дома наробраза и один организован Евобщесткомом. Теперь тысячи голодных, среди которых много сирот, буквально вымирают с голода. Городу необходима экстренная помощь, в первую очередь необходимо открыть детские дома, питательные пункты и столовые. Помимо указанной скорой и детской помощи необходимо приступить к оказанию трудовой помощи, организации артелей общественных и государственных работ. Никогда в этой помощи не было такой нужды, никогда еще не было такого подходящего момента для вовлечения в производительный процесс еврейские массы. Также следует отметить большую нужду колоний в сельскохозяйственных машинах.

Заведующий общим отделом
Екатеринославский уполномоченный
* Датируется по входящему делопроизводственному номеру.

Текст документов приведен по сборнику документов «Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны. 1918—1922 гг.», ответственные составители: Зюзина И.А., Милякова Л.Б. Подлинники документов хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ. Ф. Р-1339. Оп. 1. Д. 419. Л. 3-3 об. Копия.)