Сохранена оригинальная орфография и пунктуация текстов. Данные о количестве жертв в разных документах могут отличаться. В разделах «События» и «Жертвы» число жертв дано по документам, в которых, на наш взгляд, приведена наиболее достоверная информация.

Отчет о Мозыре Минской губернии.
(Перевод с английского языка)
 

В период 1919-1920 годов Мозырь несколько раз подвергался нападениям: сначала Петлюры, затем польских банд и, наконец, Балаховича. Последний погром был самым жестоким и стоил многих человеческих жизней. 200 человек были убиты и ранены. В результате этого погрома многие остались сиротами, инвалидами, несколько женщин были изнасилованы, многие дома были разрушены. Все еврейское имущество было разграблено в буквальном смысле слова.

Оригинал документа

Выдержка из  доклада  Найдича Арона, 37  лет  (инструктор Евобкома)

В феврале 1918 г., перед прибытием немцев, большевики оставили город. На время безвластия еврейские социалистические партии образовали самооборону (главным  образом  Бунд и Фарейнигте) в составе 200 чел. В город до немцев прибыли петлюровцы — человек 20 — во главе с Субботским и Луценкой. Они хотели арестовать начальника  самообороны  Нохима  Фельдмана, но отряд отказался его выдать. Затем Луценко прибыл на заседание представителей Городской думы и земства и стал  придираться, что  тут  много большевиков и жидов, в особенности он придирался к гласной Гене Горелик и Эстер Урецкой. Настроение стало тревожное, и соединенное заседание решило  послать  представителей к  немцам  с  просьбой возможно скорей  занять город.  Поехал  Фаевич  (русский  к[онституционный]- д[емократ]) и Кацнельсон (сионист); они обратились к немецкому генералу, который расспрашивал о населении г. Мозыря, сказал, что  слышал, что тут много рабочих  и  среди них  много  большевиков,  но  все  же  согласился  занять  город.  В  ту  же  ночь немцы  заняли  Мозырь.  Еврейское  население  успокоилось.  Немцы  пробыли здесь до декабря, а потом вошли большевики. В марте вступили петлюровцы (29 марта 1919 г.), за два дня до прибытия петлюровцев 27 марта на бойню отправились резник Мойше-Хаим и 2 мясника: Линович и еще один, по дороге они встретились с отрядом петлюровцев, который обыскал их. Обнаружив у них ножи, петлюровцы начали над ними издеваться, истязали их, а потом застрелили их, а также одного служащего на бойне. Это были первые четыре  жертвы  в  Мозыре.  Когда  петлюровцы  вступили в  город,  они  тотчас  же убили женщину Гамбург, лет 45, больше жертв не было, зато начался открытый грабеж еврейских квартир и лавок, который продолжался до 12 час. утра следующего  дня.  Офицеры,  однако,  начали  принимать  меры  против  грабежей,  убеждая  солдат  прекратить  их.  Офицерам  помогали  некоторые  русские люди во главе с бывшим помощником исправника и помощником начальника милиции Чумаковым, который всячески старался остановить погром. Комендант  города  предложил  председателю  думы  Семенову  созвать  заседание думы, избрать охрану и приступить к работе. Город успокоился. 2 апреля петлюровцы оставили город,   причем    отступление     произошло  без  эксцессов. В  город  вошли  советские  войска.  В  марте  1920  г.  вступили  в  Мозырь  польские войска. Сейчас же легионеры рассыпались по городу и начали грабить евреев.  Группами  заходили  в  еврейские  квартиры,  забирали  все, что было, были также случаи избиений. У меня в квартире были несколько раз, ограбили все. Грабеж продолжался 2 дня. Потом погром прекратился, началась ловля исключительно евреев на работу. Ходили по квартирам, ловили по улицам евреев, при этом избивали прикладами, резали  бороды  и т.д.  Так продолжалось 2 месяца, потом евреи образовали комитет по урегулированию назначений на работу. Поляки обращались к комитету за известным количеством рабочих, которых комитет доставлял. Но помимо комитета [поляки] продолжали евреев ловить на работу. Состоятельные люди откупались, а бедняки вынесли на себе всю тяжесть работ. Вообще поляки не брали на работу хорошо  одетых  евреев,  а  охотились  исключительно  за  бедно  одетым  элементом. В Мозыре образовался Американский комитет. Я состоял членом его. Гражданская  польская  власть  очень  скверно  относилась  к  Комитету  и  всячески тормозила его работу. В конце мая 1920 г. в Калинковичах были арестованы три еврея: Соловьев, Кацман и третий, фамилия которого неизвестна, по обвинению  в  шпионстве;  все  трое  были   повешены  в  Мозыре  в городском саду в 3 час. дня на глазах у многочисленной публики. В связи с этим началась  антисемитская агитация. По городу были расклеены объявления, что вследствие того,  что  еврейская  нация  занимается  шпионажем,  выдача  пропусков евреям  прекращается,  и  в  дальнейшем  будут  применены  суровые репрессии. Объявление было  подписано   командующим генералом  Сикорским. Объявления были    напечатаны     на  польском    и  русском    языках;   все другие объявления и приказы властей в то время печатались на одном только польском языке. Американский комитет решил послать делегацию к генералу  Сикорскому  в  составе  председателя  Комитета  присяжного  пов[еренного] Лиокумовича и членов Президиума доктора Офингенда и Бабицкого. Генерал Сикорский заявил делегации, что он был неправильно информирован, и обещал отменить приказ, однако приказ не был отменен, пропусков не давали,  и  вообще отношение  к  евреям стало значительно хуже. В середине июля поляки начали эвакуировать город. Началась дикая ловля евреев на работу, сопровождавшаяся глумлениями и  издевательствами, потом  начался открытый грабеж еврейского населения. По ходатайству представителей  еврейского  населения  была  организована  Рада из  евреев  и  христиан, которая  должна  была  осведомлять  власть  о  положении  в  городе  на  предмет принятия мер против погрома. Рада, однако, ничего не могла сделать, и грабежи продолжались до самого ухода поляков. Грабежи происходили на глазах офицеров,  которые  совершенно  не  реагировали  на  действия  солдат.  Перед отступлением поляки повесили двух евреев: Фишмана, поссорившегося с одним  офицером  и  обвиненного  последним  в  том,  что  он  предложил  ему  остаться в Мозыре и достал ему костюм для переодевания, и крестьянина-хуторянина за то, что отказался предоставить полякам подводу.  Ночью в конце июня поляки ушли, причем подожгли предварительно железнодорожные деревянные  мосты.  Тушить  мосты  не  пускали.  Красные  войска вступили в  город при исключительной радости населения, измученного польскими грабежами  и  издевательствами. 13   июля в Мозырь  прибыла передовая агентура Особотдела 37-й [ошибка в тексте; следует: «57’й»] дивизии во главе с  Гладковым. Отряд   арестовал членов Американского комитета, в том числе и меня, а также члена Рады и магистрата.  Ревком  и  парткомы  КП  и  социалистической партии  потребовали  нашего освобождения. Нас обещали выпустить, но ночью нас увели из Мозырской  тюрьмы  и  отправили  в  Глуск  в  Ревтрибунал. Нас обвиняли  в  том,  что Американский комитет был органом Антанты для контрреволюционной пропаганды и будто председатель Комитета ездил в Варшаву для переговоров по этому поводу с Пилсудским. Ревком и профбюро послали специальную делегацию к [начальнику] Особотдела 57-й дивизии об освобождении нас. В делегацию  вошли: Гурецкая, Брикман и Писгорский.  [Должность  или фамилия не читается] велел  оставить  нас  в Домоновичах,  пока  делегация  предоставит  дополнительные  документы.  На завтра в Домоновичи прибыл Гладков. Узнав о том, что нас оставили в Домоновичах, он обратился к [должность  или фамилия не читается] и добился того, чтобы нас отправили в Глуск в ревтрибунал.  Когда  делегация  вернулась  в  Домоновичи  и  не  нашла  нас,  она пустилась  вслед  за  нами  и  нашла  нас  в  Озаричах.  На  этот  раз  в  делегации были: Гурецкая, Лиокумович, Факторович и Сиротин. Они передали бумаги в Особотдел и вернулись обратно. Они вернулись в Мозырь и отсюда обратились  в  Гомель  и  Смоленск  с  ходатайством  об  освобождении.  В  Глуске  нас продержали неделю. Чумаков был приговорен к расстрелу за службу в полиции, остальных через неделю выпустили. 9 октября [ошибка в тексте, следует: «9 ноября». 10 ноября 1920 г. Мозырь был занят балаховцами] узнали, что балаховцы надвигаются на  Мозырь.  Утром  сотрудникам  ревкома  было  сообщено, что 3 полка балаховцев перешли на сторону советских войск и что опасаться нечего. Днем настроение стало тревожное, но ревком отдал приказ никого не пускать  через  мост. В 5 час. вечера балаховцы  вступили в город. Крестьянское население  радостно  встретило  балаховцев,  но  евреи  попрятались  по  квартирам. Сейчас же начался погром с массовыми изнасилованиями, избиениями, издевательствами  и  убийствами. Офицеры  участвовали  в  погроме  наравне  с солдатами.  Незначительная  часть  русского  населения  грабила  лавки,  вскрытые   балаховцами. Всю  ночь  по  городу стояли душу раздирающие крики. Я лично сравнительно мало пострадал, так как был в доме русского (Бежика), который просил балаховцев не трогать  нас.
На следующий день ко мне явился в сопровождении солдата Мойше Ельник и сообщил, что у него на квартире комендант. Он велел ему созвать состоятельных  евреев,  собрать  значительную  сумму,  а  то  погром  повторится  в более жестких формах. Я, Руховский и Айзенберг пошли к Ельнику. Там мы увидели  польского  офицера,  лет  50-ти,  который  позвал  нас  к  себе  наверх. Он  предложил  заходить  по  одиночке.  Первым  зашел  Руховский,  как  знающий  польский  язык.  Офицер  предложил  ему  дать  100  тыс.  руб.  царскими,  и тогда мы можем находиться у него на квартире и спастись, в противном случае  он  ни  за  что  не  ручается.  Он  дал  час  сроку.  Руховский  передал  нам  об этом,  мы  поняли,  что  это  не  комендант  города,  и  ушли.  Балаховцы  пригласили  нескольких  христиан  для  выбора  Городской  управы.  На  собрание  случайно  попали  2  еврея:  Дрель  и  [И]зель.  Была  избрана  временная  управа  из 5 чел. русских и начальника милиции. На третий день я узнал от пожарных, что  мой  тесть  Герц  Кройник  убит.  Я  пришел  к  нему  на  квартиру,  она  была вся разгромлена, он лежал в коридоре второго этажа в пальто, фуражке и сапогах. Я  пошел  к  коменданту  просить  разрешение  на  похороны.  У коменданта   было   много    евреев,  хлопотавших о возвращении коров. Он их прогнал, одной из пристававших женщин он грозил винтовкой. Комендант мне дал  разрешение  на  похороны,  но  все  боялись.  Тогда  я  взял  начальника  района и пошел с ним. Тогда удалось раздобыть трех человек и похоронить тестя.  В  это  время  стали  привозить  трупы,  они  были  так  изуродованы,  что  их невозможно было узнать. В течение дня мы похоронили 16–17 чел. Вечером, возвращаясь домой, я  встретил начальника  милиции, который пригласил меня прийти вечером на заседание, в котором будет участвовать Савинков. Я  заявил,  что  устал.  Тогда  он  предложил  прийти  на  следующий  день  на  общее собрание в гимназию. Назавтра в субботу в гимназии собралось человек 100  евреев.  Пришли  Балахович и  Савинков. Первым  говорил Балахович.  Он заявил,  что  рад,  что  он  видит  евреев,  потому  что  настроение  армии  было  в отношении  Мозыря  ужасное.  Он  заявил,  что  он  не  против  евреев,  а  против коммунистов, что кающихся коммунистов он прощает, как, например, в Турове. Вообще в погроме виноваты красноармейцы, провоцирующие с целью поднять шум в заграничной прессе в преувеличенном виде. Будет объявлена свобода    торговли,    и население     заживет    хорошо    и  сытно.   Потом    выступил Савинков.  Он  начал  успокаивать  евреев,  говоря,  что  и  русские  пострадали. В  передовых  рядах  красных  всюду  находят  евреев,  но  все  же  все  будет  спокойно.  Евреи  должны  помогать  армии,  есть  специальный  еврейский  отряд Цейтлина, который будет охранять евреев и, несомненно, в Гомеле все будет благополучно.  Никто  из  евреев  ничего  не  ответил.  Через  пару  дней  меня  и еще несколько человек вызвали в депо и сообщили, что прибыли представители  Политического  комитета  Белорусской  Рады   и  просят  явиться  представителей  еврейского  населения.  Мы  пошли:  я,  Л.Н.  Шапиро,  доктор  Наскин,  доктор  Лиокумович,  Дрель  и  Раковский.  Нас  приняли  Адамович и Алексюк. Они заявили, что они считают нынешний состав управы несоответствующим своему назначению, так как она вся состоит из русских. Ввиду того,   что  большинство населения составляют евреи,   они    должны     иметь [представителей]  в  управе.  Поэтому  они  предлагают  созвать  собрание  евреев, на котором наметить 10–12 кандидатов из различных евреев — групп ортодоксии, рабочих, интеллигенции, —  представить     им  этот   список,  и они  назначат  из  этих  кандидатов  несколько  человек  в  управу.  При  этом  они заявили, что стоят на почве широкой демократии. Когда мы стали указывать о происшедшем погроме, они ответили, что это недоразумение и что все будет хорошо. На следующий день состоялось собрание, на котором были намечены 10 кандидатов. Список был представлен Алексюку, который утвердил  4  чел.,  так  что  евреи  остались  в  меньшинстве.  Утверждены  были только  представители  ортодоксии  и  интеллигенции,  представители  рабочих не  были  утверждены. Вообще  в  управу  вошли  5  крестьян-белорусов  и  4  еврея. На первое заседание управы явился Алексюк и приветствовал его на белорусском языке. На следующий день началось  отступление балаховцев. Они захватили  с  собой  несколько  христиан  и  4  евреев  и  убили  всех  в  2  верстах от города.

Текст документов приведён по сборнику документов «Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны. 1918—1922 гг.», ответственные составители: Зюзина И.А., Милякова Л.Б. Подлинники документов хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ. Ф. Р-1339. Оп. 1. Д. 459. Л. 2–3. Заверенная копия.)

Краткий доклад о Мозырском уезде

В Еврейский Общественный Комитет помощи пострадавшим от погромов.

Мозырское население находилось все время польской оккупации в особенных неблагоприятных условиях. Польские легионеры не переставали мучить и преследовать еврейское население различного рода репрессиями: отрезывали бороды, заставляли женщин тащить воду для лошадей, принуждали чистить последних, принуждали работать, подгоняя нагайкой, раздевали догола и т.п. Но особенную жестокость они проявили в последние две недели перед уходом. Обобрали все население, главным образом, еврейское; забрали все, что было в домах и магазинах.

Оригинал документа (стр. 19)

Доклад М.Л. Лившица об обследованных им пунктах в Мозырском уезде,
пострадавших от похода Булак-Болоховича в октябре-ноябре 1920 года

Гор. Мозырь насчитывает до 13.000 жителей, из них евреев свыше 10.000 душ / около 2.000 семейств /. Цифры эти, впрочем, далеко неточные. Узнав о приближении болоховцев, большая часть еврейской молодежи / особенно девушки / пешком ушли из Мозыря; очень многие, в том числе 10-15 летние девочки ходили пешком до Гомеля / 186 верст /. Следует отметить, что местный Ревком, по неизвестным мне соображениям установил заставу на мосту через Припять, ведущем из Мозыря в Калинковичи, и никому без особого пропуска не было разрешено перейти через мост. Пешеходам пришлось ходить вдоль берега до м. Брагин.
Болоховцы вступили в Мозырь в среду вечером 10-го ноября. Пробыли они в этом городе 10 дней.  Погром начался тотчас по вступлении головного отряда армии в город и продолжался до 12 час. следующего дня. Однако, и в течение последующих 9 дней грабежи, избиения и даже убийства продолжались как на окраинах города, так и в центре. Болоховцы, хорошо осведомленные об отступлении в направлении красноармейских частей, вступили в Мозырь сразу большой массой без предварительной разведки. Не разместившись еще по квартирам, солдаты вместе со своим начальством стали обходить еврейские дома, грабить, убивать и насиловать. В течение первой ночи своего пребывания в Мозыре болоховцы успели почти во всех без исключения еврейских домах обыскать чердаки, погреба, хлева, лавки. Во многих домах вырывали доски полов, выламывали кирпичи из подпечников и т.п. В эту ночь было убито 13 человек, в течение остальных 9 дней было убито и умерло от ран еще 14 чел. Всего в Мозыре и непосредственно в прилежащих окраинах города / Трипуны и Кимбры / убито было 33 человека. Число изнасилованных женщин точному учету не поддается. Некоторые обыватели полагают, что их было до 1500 и даже более; врачи однако считают эту цифру сильно преувеличенной. Доктора Оффенгенден, Шапиро и Бабацкий находят, что в Мозыре было изнасиловано до 300 еврейских женщин. Среди изнасилованных, как и во всех других местах, есть девочки 12 лет, глубокие старухи, беременные на 9-м месяце и роженицы. Изнасилованные женщины, опасаясь огласки, избегают обращаться к местным врачам за медицинской помощью. Последствия насилия — беременность и венерические болезни — далеко еще не все успели обнаружиться; многие из заболевших гонореей сами еще на знают об этом. В имущественном отношении пострадало поголовно все еврейское население / за исключением максимум десятка семейств /. Почти все, что было запрятано и закопано населением было отыскано и вырыто опытными руками ищеек. Одним из излюбленных способов болоховцев заставлять евреев выдавать, где спрятано имущество и деньги, — было подвешивание. Начиная с избиения прикладами, всовывания револьверного дула в самую глотку, грабители кончали тем, что накидывали петлю на жертву и через секунду снимали ее с петли. Способ этот они применяли и к детям. Мозырское еврейское население до крайности разорено. Кроме денег и ценных вещей забрано почти все белье, одежда и обувь, которую снимали с ног, даже у детей. Более громоздкое имущество, как подушки, перины, старая одежда, посуда, кухонная утварь, швейные машины и т.п., которые солдатам и офицерам не понадобились, забраны были подводчиками и стекавшимися из окрестных сел и деревень крестьянами и местными жителями-христианами.
На почве отсутствия белья и мыла и общей нужды в Мозыре свирепствуют в эпидемические болезни. Медикаментов нет. Аптекарские магазины, аптеки и больницы разграблены. Награбленное имущество; кроме расхищенного местными и окрестными крестьянами, было вывезено при отступлении Балаховича его обозом на 150 подводах.
Помощи мозырское население не получило до сих пор никакой. Пострадавшим предложено зарегистрироваться в особой комиссии; каждой семье, зарегистрировавшейся в комиссии, Усобесом выдается денежное пособие в 5400 руб. Комиссия эта еще не наладила своей работы; она не получила никакого кредита для организационных расходов и содержания штата, не имеет бумаги для делопроизводства и регистрационных карточек. Очень многие, простояв в очереди по целым дням и не добившись регистрационного номерка, не записались на получение пособия. Во время моего пребывания в Мозыре / 14 декабря / Комиссия временно прервала регистрацию погромленных <…>.
Кстати отмечу, что Савинков и Балахович предпринимали шаги к тому, чтобы не допустить в европейскую печать сведений и погромах. В Мозыре они настойчиво предлагали евреям не поднимать скандала, как это делали пинские евреи. Погром почти везде носил крайне ожесточенный характер. Жертв своих во многих случаях балаховцы подвергали бесчеловечным истязаниям. В городах и местечках они детей не убивали, но число детей, убитых в деревнях и по дороге во время беженства, весьма значительно. Характерно, что большую часть погибших составляют люди в преклонном возрасте / от 50 и даже свыше 100 лет /. Судя по рассказам местного населения / в том числе и христиан / каждый еврей все время пребывания балаховцев в уезде находился на волоске от смерти, и, несмотря на относительно небольшой % убитых, все уцелевшие считают, / и с полным правом /что они только благодаря случаю остались в живых. Евреи как бы поголовно были осуждены на смерть, но приговор приведен в исполнение лишь в отношении немногих.
Число изнасилованных женщин не поддается даже приблизительному подсчету. Молодые еврейские женщины, попадавшиеся балаховцам на глаза, особенно в первые дни вступления в какой-либо пункт, и не изнасилованные ими, составляют редкое исключение из общего явления.

Оригинал документа (стр. 5-7, 19)

Приказ по городу Мозырь

10 ноября сего года первый город Бѣлоруссіи Мозырь занят войсками генерала Булак-Балаховича, во главѣ которых стоит старый русскій революціонер Б.В.Савинков. Красная армія наголову разбита под гор. Мозырем, бѣжит, и не долго уже придется Бѣлоруссіи ждать освобожденія от гнета коммунизма. Но это радостное событіе было омрачено печальным фактом убійств, грабежей и насилій, от которых пострадало еврейское населеніе. Вслѣд за уходом совѣтской власти в городѣ начались грабежи, убійства и насилія; темный элемент, воспользовавшись безнаказанностью вслѣдствіе отсутствія власти, врывался в брошенные владѣльцами дома и стал грабить; уже по занятіи города красноармейцы, вооруженные винтовками, производили неслыханныя насилія над евреями и так увлеклись этим, что когда были задерживаемы, то вели себя так, как будто они не в руках противника, а сами завоеватели. Были многіе случаи задержанія подобных грабителей с примѣненіем в дѣло оружія; замѣтно, что в грабежах принимало участіе мѣстное населеніе и крестьяне окружающих деревень; установлено, что в грабежах и убійствах принимали участіе и чины арміи, подстрекаемые тѣми, кому это было нужно для созда безпорядка, чтобы обдѣлывать безнаказанно свое преступное дѣло. Результатом сего явилось убійство 2-х евреев, 2 случая самосуда, 2 случая изнасилованія, избіенія вымогателями нѣскольких мѣстных жителей, разграбленія всѣх брошенных и нѣкоторых не брошенных владѣльцами домов и магазинов, самочинная реквизиція скота. Дабы возстановить порядок, приняты всѣ мѣры к задержанію грабителей и убійц: часть их уже задержана и будет предана военно-полевому суду. Поимка участниов грабежей, оставшихся на свободѣ, безпрерывно производится, и они будут наказаны по всѣм строгостям законов военнаго времени; продолжающіе же теперь свое позорное дѣло будут разстрѣливаться без суда на мѣстѣ преступленія.

Комендант города — Капитан Кудлаев
газ. “Свобода”
24/ХІ 1920 г.

Оригинал документа

Фрагмент книги Пера Андерса Радлинга «Взлет и падение белорусского национализма, 1906–1931»
(Перевод с английского языка)

В городе Мозырь были убиты тридцать два еврея и пять христиан. Условия, в которых совершались убийства, были ужасающими — средневековье и инквизиция меркнут по сравнению с ними. Большая часть жертв была убита после того, как подверглась различным формам пыток; многие были отцами, пытавшимися спасти честь дочери ([по словам свидетеля по имени] Крейнин).
Отдав бандитам все золото, ценности и другие вещи, которые у меня были, я не смог показать им какие-либо тайники, но они настаивали, что там будут спрятаны деньги ([показания матери и сына Новицкого]). В одном случае у еврея отобрали гусей, разрезали их и заставили съесть сырые кишки. Когда еврей наконец заявил, что больше не может терпеть пытки, его убили ([показания очевидца] Лормана). Убивали, в конце концов, только потому, что «не знали, что делать с жидом» ([по словам очевидца Кагановича])…. По отдельным сведениям, было более тысячи изнасилований в Мозыре…. Девушки от двенадцати лет, женщины восьмидесяти лет, женщины на восьмом месяце беременности и женщины через девять дней после родов; многих женщин изнасиловали от пятнадцати до двадцати раз.

Оригинал книги

Развитие бандитизма в Заболотской волости Бобруйского уезда

<…> В это время совершил свой набег на город Мозырь знаменитый и надменный Булак-Балахович. Окончив там свое гнусное дело, он в спешном порядке вынужден был оставить этот город, боясь быть застигнутым врасплох. Некоторая часть его армии, состоящая почти исключительно из местного слоя населения, недоумевая к чему приведет заключение прелиминарного мира с Польшей, решила оставаться в тех местностях, где их застигло заключение этого мира. <…>

Оригинал документа (стр. 7)

Доклад о ходе работы 3-го подотряда 2-го Сводного Санитарно-Эпидемического Отряда Н.К.З.в Мозырском районе

Так, в Мозыре разрушено 74 лучших здания, не считая мелких квартир. Однако, некоторые обстоятельства технического свойства, как и отсутствие строительного материала, помешали отряду в проведении этого плана. Следует отметить, что большинство государственных учреждений в Мозыре, с которыми приходится сталкиваться в своей организационной работе, бессильны из-за отсутствия действенного аппарата и материальных средств, что очень затрудняет ход и формы его деятельности и осложняет и без того крайне тяжелые условия работы. Нельзя не отметить, что руководящие власти как военные, так и гражданские, оценивая задачи отряда, всемерно ему содействуют.
Одной из наиболее важной предохранительной мерой в борьбе с эпидемией в Мозыре является организация общественной прачешной для пострадавшего населения. Для означенной цели найдено уже подходящее помещение, ремонт производится, и можно надеяться на скорое открытие ее, при ней даже будет функционировать и дезинфекционная камера. Прачешная расчитана на пропускную способность 3000 шт. белья в неделю. Существование ее обеспечено необходимым количеством мыла на 3 месяца. Не имея технической возможности организовать прачешные в уезде, отряд однако удовлетворяет пострадавшее население необходимым количеством мыла путем индивидуальной выдачи. Отрядом намечено также к открытию в уезде 3 Домов Отдыха.
Следует принять срочные меры к оборудованию хотя бы одной палаты при одной из существующих больниц для венерических больных, жертв Балаховского нашествия, для чего необходим соответствующий инструментарий.

Оригинал документа (стр. 2)

«Отчетъ о встрѣчах наших с Балаховичемъ». Дело о шубѣ

В ноябрѣ 1920 года числа 10 или 12 въ Мозырѣ полкъ Кавалерiи подъ командой Вознесенского примерялъ полушубки баранiи. Въ полку этомъ служил тогда добровольцемъ Бар. Савинковъ и Павловскiи; а также Лёдэ. Савинкову полушубокъ не понравился и предложилъ онъ Павловскому достать ему шубу хорошую “съ жида“. Шубу такую стащили у портного еврея и Савинковъ приказалъ портному этому передѣлать въ теченiи 24 часовъ на “бэкешу” (подевка). Шуба эта на хорькахъ съ бобровым воротникомъ виситъ до сих-поръ у Савинкова за шкафомъ. По примѣру Савинкова пошли и другiе, даже рядовые. Наочными свидѣтелямi факта были адютантъ Шоблавскiи  i Тимченко.
Полковникъ Жгунъ разсказываетъ, что лично видѣлъ Сав. въ этой шубѣ. Послѣ интерпирова армiи плѣненны солдаты не разъ ругали Савинкова и говорили о истории съ шубой.

Оригинал документа (стр. 49-50)