Сохранена оригинальная орфография и пунктуация текстов. Данные о количестве жертв в разных документах могут отличаться. В разделах «События» и «Жертвы» число жертв дано по документам, в которых, на наш взгляд, приведена наиболее достоверная информация.

Из материалов Киевской районной комиссии Евобщесткома, подготовленных с 1 февраля по 30 ноября 1921 года

«М. Пятки Волынской губ. Житомир. уезда находится на перекрестной дороге в Житомир — 40 вер., Янушполь 25 вер., Чудной (имеется в виду Чуднов — пр. редактора) — 18 вер., Бердичев — 20 вер. Население состоит из 70% христин. и 30% евреев. Вблизи Пятки на расстоянии от 3-х до 10-ти верст находятся села, деревни и хутора, населенные исключительно христианами в количестве 30.000 душ.

До перваго погрома в м. Пятки числилось христианского населения 2750 душ и евр. 1350. В настоящее время христиан — 2750 чел. и евр – 1200 душ. До погрома насчитывалось 115 домов, 40 магазинов /лавок/, одна мельница, одна синагога и два молитвенных дома.

Еврейское население м. Пятки до войны состояло преимущественно из ремесленников разных специальностей и торговцев во все периоды до погрома.

Еврейское население м. Пятки за все время революции не примыкало ни к каким партиям и настолько держалось индиферентно, что в Пятке и по сие время нет даже Профсоюза, дабы не вызвать неудовольствия со стороны темных крестьян, которые подобные об’единения считали для себя враждебными. Христинское же население примыкало к той политической партии, которой принадлежало господство, начиная от самых темных и кончая ярко красными. Взаимоотношения евреев и христиан до войны были терпимы друг другом, то же самое наблюдалось во время войны /если не считать пару инцидентов во время ярмарки на почве дороговизн/. В начале революции получилось внешнее впечатление, что действительно настало время равенства и братства народов, но это впечатление продолжалось недолго, так как разложение России послужило причиной, вследствии которой представители национальных партий не брезгали способом раздувания национальной вражды для поднятия темных элементов.

Период Центральной рады прошел безследно, тоже самое наблюдалось во время перваго большевитского периода. При Гетмане, немцах не замечалось никаких антисемитских выступлений.

За период времени после падения Гетмана при власти Директории до 2-го периода Советской власти замечалась среди нашего населения усиленная агитация антисемитизма, и всякий приезд инструкторов власти оставлял впечатление открытой антисемитской агитации. Приходы войск, в особенности группы С.С. [Сечевых Стрельцов] (пр. редактора), отразились материально исключительно на спинах евреев.

2-й период Советской власти за малыми исключениями, т.е. отдельных выходок бандитов, находящихся в армии, прошел безследно. Христианское население м. Пятки держалось индиферентно. За этот период времени в м. Пятки организовалась банда, состоящая из местного христианского преступного элемента, которая некоторое время открыто грабила местное еврейское население, но по приговору схода, состоявшагося по инициативе всех лучших христиан м. Пятки, многие из этой банды были приговорены к смертной казни, и банда таким образом распалась. Галичане вступили очень красиво, присоединяя к себе все повстанческие отряды, не разрешая им творить безобразия. Но при отступлении, элементы присоединившиеся к ним занялись погромами и призывами местного населения к погрому, который и совершился в Пятке в октябре 1919 года.

Третий период Советской власти: первые отряды Советской Армии /9-я рота Новгород-Северского полка/ закончили злое дело, затеянное бандитами и местным христианским населением. Они тщательно проверяли работу предшественников в разоренных и разбитых домах, оставленных евреями на произвол судьбы, вплоть до взрыва полов и до разваливания печей. Когда же власть укрепилась евр. население возвратилось в м. Пятки.

Польская окупация в нашем местечке прошла безследно, если не считать до 50 срезанных еврейских бород и бессистемного хватания на работу. Во время отступления поляков, передовыми отрядами кавалерии буденого, были произведены грабежи, насилия над женщинами и убийства. При укреплении Советской власти безобразия эти прекратились.

Украинской интеллигенции у нас очень мало. Отдельные личности оказывали услуги своим близким знакомым из евреев, укрывая их во время налетов и спасая остатки их имущества, но интересоваться общим положением евреев, никто не интересовался.

Отношение еврейского населения разн. группировок к Украинскому национальному движению и в особенности к «самостийности» вследствии антисемитских лозунгов и даже выступлений их вождей ничего кроме враждебного чувства у евреев вызвать не могло. Кооперативы, просвиты, народные учителя все время стояли в стороне.

Все бандиты, атаманы и др. вожди банд пользовались лозунгами: «Бей жидов, спасай Россию и Украину», «Бей жидов коммунистов». Биографий атаманов не имеется.

1-й погром

В марте 1919 года при наступлении петлюровцев на г. Бердичев проходящими войсками группы С.С. [Сечевых Стрельцов] (пр. редактора) произведен был грабеж еврейск. населения м. Пятки. Грабеж сопровождался разными издевательствами над еврейской душой. Можно было заметить, что грабеж являлся результатом антисемитской агитации в армии. Жертв не было. Грабеж продолжался 6 дней. После их отступления в местечке водворились советские войска, которые установили порядок.

2-й погром

В последних числах сентября 1919 года, при отступлении галичан из нашей территории, в м-ко ночью ворвалась банда Соколовского, которая занялась буквальным грабежом евр. населения, не брезгая издевательствами и насилиями. В результате все м-ко оказалось ограбленным и было 5 раненных и два изувеченных еврея. На следующий день бандиты ушли. После них ежедневно посещали нас бандиты, которые забирали остатки добра.

3-й погром

Спустя неделю из с. Пилипов, находящегося в 2-х верстах от Пятки в ярмарочный день пришли бандиты с пулеметами, вооруженные винтовками и лентами патронов, и с кличем: «бей жидов», начали гнусное дело призывая крестьян на помощь. Руководили ими жители с. Пилипов Феодосий и Никита Катковы, один из которых находится ныне в рядах Красной армии /2-й же брат Феодосий скрывается и поныне. Он же при свержении Гетмана убил вблизи Пятки одного еврея жителя м. Пятки/. Петлюровская застава, находящаяся в то время в м. Пятки, снялась с поста и удрала, по которой была открыта пулеметная стрельба. После этого бандиты при помощи евр. населения принялись за избиение евреев [так в оригинале]. Евреи оставили свои дома настежь открытыми и удрали кто куда мог. Более зажиточные, собрав последние остатки удрали со своими семьями в Бердичев. Оставшиеся должны были прятаться поканавам и некоторые счастливчики у знакомых крестьян. Бандиты пробыли в Пятке неделю, в течении которой еврейское население подвергалось неимоверным издевательствам. Были и жертвы. Но в одну прекрасную от рук бандитов пало 10 жертв, после чего большинство оставшагося насления вынуждено было бежать в Бердичев, оставив жертвы непохороненными. Погром еще продолжался несколько дней, результатом чего было убийство еще 16 человек, после чего евреев в местечке никого не осталось. Печальную картину представляло собой местечко. По всем улицам валялись обломки мебели, клочки порванной одежды и кучи перьев. Дома все окончательно были разрушены, но более печальный вид имели бежавшие. Голодные, голые и босые, они еле тащились. Под Бердичевым все беженцы были задержаны петлюровской заставой. Их продержали целый день и в город не впускали. Там беженцы были окончательно раздеты и обобраны петлюровцами. После долгих мытарств удалось получить от местных властей разрешение на в’езд в город. В’ехав в город беженцы долго скитались пока нашли приют на собственные средства. Все время пребывания в городе беженцы голодали не пользуясь поддержкой ни правительственной, ни общественной. В конце концов принуждены были со страхом вернуться в Пятку. Возвратившись в свои разрушенные дома, они общими средствами помогали друг другу, приводили в порядок по одной комнате, отверстия окон забили досками и по несколько человек ютились в ней. Следствие этих невзгод и голода являлись болезни, от которых умерло много людей. Все лавки разрушены или разграблены окончательно, так что торговцы лишились самых необходимых средств к существованию. Ремесленники же стали понемногу устраиваться и стали на ноги. По сие время еще не все дома приведены в порядок и заметны еще следы погрома, имевшаго место 1  1/2 года тому назад.

4-й погром

При отступлении поляков в июне м-це 1920 года наступающей кавалерией Буденого был устроен открытый грабеж евр. населения м. Пятки, который сопровождался насилием женщин и убийством 4-х человек. Отступление же армии Буденного прошло сравнительно спокойно так как пятковские евреи вполне разоренные, ничего не имевши никого не боялись.

Сопротивления бандитам за все время евреями оказано не было, так как местное христианское население враждебно относилось к вооружению евреев. Все эти ужасные события истрепали нервы пятковских евреев, нуждающихся все без исключения как в поддержке моральной, так и в материальной.

Отношение Христианского населения как к погромам, так и к евреям, пострадавшим от погромов, выразилось в сочувствии погромщикам и в отказе евреям, обращающимся к ним за помощью. Местные органы власти заявляли в то время, что они бессильны бороться с бандами.

В отношении борьбы с погромами ничего не было сделано, соворганы никакой помощи погромленным не давали. Все население м. Пятки крайне истощено и нуждается в материальной поддержке. Все голодны, голы и босы. Дома и по сие время еще не приведены в порядок, полное отсутствие стекол. Особенную нужду терпят вдовы и сироты, старики и старухи и дети. Они воспитываются только при поддержке до того обнищавшаго населения. Полное отсутствие детских домов, яслей, евр.училищ и столовых для бедноты.

В общем положение всего еврейского населения м. Пятки несчастно.

Протоколы

1921 г. июля 3 дня, мы уполномоченные от евр. населения м. Пятки в Евобщестком произвели сего числа дознание посредством опроса нижеследующих лиц о погроме в Пятке.

I. Житель м. Пятки Иосиф Сапожник, 31 года, женат, грамотен, под судом не состоял и не состоит, показал следующее:

в октябре м-це 1919 года, вечером в 7 час. в наш дом ворвались бандиты, которых я начал просить, чтобы они меня и наше семейство не трогали, в виду того, что я недавно прибыл из плена; бандиты ничего не делая попросили у [меня] спичек и свечу и я это исполнил, после чего они ушли. Через пять минут, бандиты снова прибыли и велели мне открыть, спрашивая тот ли я, что недавно женился, сколько мне лет, на что я давал ответ. В дом сразу вошел один бандит, с револьвером в руках, который дал мне в руки свет, все распрашивая, что за люди в доме, просил указать ему жену. Это был житель с. Пилипов, Никита Катков. Последний пристал к старику отцу моему Вольфу Сапожнику — 74 лет что он коммунист, а меня с лампой отправил в другую комнату, когда я направился в другую комнату, я заметил двух вооруженных винтовками лиц, которые стояли на страже у дверей. Жена моя, видя, что бандиты пришли с целью убить нас, выбила окно и я с женой, а также сестрой моей Бейлой и двумя детьми удрали, когда мы были за крестьянскими домами, мы услышали несколько выстрелов, тогда были убиты в нашем доме следующие лица: отец мой Вольф Сапожник, 74 лет. Шурин — Шефтель Шистерман — 36 лет. Племянник — Абрам Шистерман – 16 лет и житель м. Пятки Ирихим Шмульян – 72 л., которых я на следующий день в 4 час утра застал мертвыми.

Показание мне прочитано.

/Иосиф Сапожник/

2. Жит. м. Пятки Гися Ройзенцвайг, 44 лет, вдова убитого мужа Вольфа Ройзенцвайг, имевшаго 3 детей, под судом не состоит, неграмотная, дает следующее показание.

В октябре м-це, дня не помню, 1919 г. днем ко мне на квартиру ворвались несколько человек бандитов, которые требуя от моего покойного мужа Вольфа Ройзенцвайга 1000 руб. николаевскими деньгами на водку, муж ответил, что он человек бедный и денег не имеет, тогда выстрелом из винтовки убили мужа, после чего, после чего скрылись. На 2-й день ворвалась банда и забрали все абсолютно, вещи мои, разорвав все подушки мои и теперь я осталась вдвой с 3 детьми: 1 дочь — 16 лет, 2-я дочь — 14 лет, и сын — 8 лет. Очень нуждаюсь в материальной поддержке, так как дети голы и босы, а о воспитании и говорить нечего.

Гися Ройзенцвайг,

а за нея грамотую по ея личной просьбе расписался /С. Дубровнер.

3. Жит. м. Пятки Ханина Стирман — 39 лет, грамотный, женат, под судом не состоял и не состоит, дает следующие сведения: в сентябре 1919 г. во время налета Соколовцев на м-ко, прибежали к моему окну от 40 до 50 бандитов с требованием, чтобы им открыть дверь. Я отказался и начал кричать «гвалд» («На помощь! Караул!» на идиш — пр. ред.), после чего они подошли к противоположному дому и посоветовались между собой, я между прочим слыхал их решение, чтобы потом уйти и потом опять подойти к дому и спросить, «Кто кричал гвалд». Так и сделали. Опять подошли и требовали, чтобы открыли им дверь, они видя, что я не открываю начали штыками ломать двери, бить стекла окон и вошли в дом, а я сам удрал задним ходом.

По мне были даны 2 выстрела, но к счастью мне удалось удрать и пули не попали, и дома остались жена моя Фрейда с 3 детьми малолетними: 1-й — 10 лет, 2-й — 8 лет и девичка — 5 лет. Войдя в дом, сейчас же ранили жену мою выстрелом в горло, не имея свечей они при каждом выстреле зажигали спичку и саблями изувечили всех трех детей. Спйстя 2 часа я вернулся домой, никого из бандитов уже не застал, омыл кровь от раненных жены и детей и потом сделал им перевязку. На следующий день я повез раненных в Бердичев. Обратно вернуться в Пятку я не мог, в виду начавшагося там повального грабежа и убийства жителей евреев м. Пятки. Имущество мое все осталось дома, которое безусловно было разграблено. Приезжая домой я застал стекла окон выбитыми, все принадлежности хозяйские на кухне как то корыто, даже другие такие вещи были забраны, перья рассыпанными на земле и я с семейством остались голыми и босыми, и до сих пор мое материальное положение очень критическое. Я нуждаюсь в материальной помощи.

/подпись/

Жит. м. Пятки Шустерман Бейла — 38 лет, вдова убитого мужа Шепселя Шустермана, и мать убитого сына Аврума Шустермана. Имеет 4 детей, все девочки, одной 10 лет, второй  8, третьей — 6 и четвертой — 5 лет… Под судом не состояла и не состоит. Показала следующее:

в октябре м-це, дня не помню, вечером мы собрались к отцу моему Вольфу Сапожнику. Спустя пол часа после нашего прихода подошли к нам и начали стучать, чтобы отворили. Подошел брат к окну и спрашивает чего они хотят. Один из них сказал брату, чтобы дал спичек и свечу. Брат дал ему.

Спустя несколько минут они возвратились и велели открыть двери, говоря если вы рабочие, мы Вас не тронем. Открыли дверь, один из них вошел в дом держа в руках оружие. Тогда он подошел к постели, где лежал мой муж Шепсель Шустерман 36 лет и спросил у моего брата кто это лежит. Брат сказал, что это шурин. Тогда он спросил, где жена его, т.е. я его сестра. Тогда он ему сказал, что сестра его во второй комнате и позвал его во вторую комнату, где была я его сестра. Тогда бандит взял меня за руку и сказал иди в комнату к мужу. Мальчик мой Аврум лежал возле отца. Жену брата моего один из них схватил за руку и позвал других для насилия над нею. Она улучила момент и выпрыгнула через окно и удрала. Вслед за нею удрал и брат мой Иосиф Сапожник. Я же с одним ребенком тоже удрала через окно. Остался в этом доме муж мой Вольф Сапожник [так в документе] и Ерухим Шмульян. Кроме того одна больная дочь, а вторая дочь улучила момент и спаслась бегством. В дом наш вошло несколько бандитов. Тогда началась стрельба. Кокда начало рассветать, в  час.5 утра мы пошли проводить наших и зашли и увидели следующую картину: Отец мой Вольф Сапожник лет 65 и Иерухим Шмульян сидели рядом у стены в крови мертвые. У Иерухима бандиты сняли пол черепа, а отца моего выстрелом из револьвера убили. Пуля прошла через ухо. Повидимому они револьвер приставили ему к уху. Муж мой Шепсель Шистерман 36 лет лежал в кровати убитым в луже крови, убит он был пулей из револьвера в живот. Сын мой Аврум лежал у кровати отца убитым, 16 лет, в луже крови, пуля прошла через бок. С мужем в кровати лежала девочка моя Сима 5 лет. Она лежала в этой луже крови, осталась живой. Дочь моя Брайна 10 лет была больна тифом и лежала в своей кроватке и осталась живой. Она видела все зверства и пережила все это.

/Бейла Шустерман,
а за неграмотную по ея личной просьбе — Л. Мандаль/

Житель м. Пятки Духовный Резник Либер Пивчик 48 лет, грамотный, под судом не состоял и не состоит. Имеет жену и 7 детей. Показал следующее: Во время разграбления всего местечка, во время насилия над всеми нашими евреями, в то время когда бандиты убивали наших братьев и сестер, они не забыли поиздеваться и над нашими молитвенными домами, поразбивали окна, лампы, все разбили, все разбито, уцелевшее забрано. Над нашими святынями надругались. В одном из молитвенных домов тора лежала на полу разорванной, а в других молитвенных домах валялись торы на полу, испачканные в грязи, изрезанные шашками.

Показание мне прочитано:

/Либр Пивчик/

Жительницы м. Пятки Янкелевна Шварц, 17 лет, грамотная под судом не состояла и не состоит, находилась при бабушке Фрейде Нигельварг 70 лет. Убитой бандитами буденовской кавалерии.

В средних числах июня 1920 года при отступлении поляков и наступлении кавалерии Буденого несколько человек зашло к нам в дом. Увидя меня, бандиты стали ко мне приставать и хотели меня насиловать. Тогда старуха бабушка моя подняла крик, тогда они бросились к старухе и шашками изрубили ее. Я тогда удрала. Когда возвратилась в дом, бабушка лежала в луже крови мертвой.

/Маня Шварц/

Теперь без всяких средств осталась и без приюта. /Маня Шварц,

Жительница м. Пятки Брайна Шистерман 10 лет, дочка убитого во время погромов Шепселя Шистермана показала следующее: она лежала больной в одной комнате с отцом и братом. В Октябре 1919 г. вечером, дня не помнит, к ним ворвались вооруженные бандиты, которые убили из ружья ея отца Шепселя, брата Аврума Сапожников, дедушку Вольфа Сапожника и соседа Иерухима Шмульяна. Брат ея Аврум просил бандитов пощадить жизнь ея отца и предложил им свою жизнь, но они на глазах брата убили раньше отца, а потом убили и брата. Все это я сама видела. Теперь я осталась с мамой вдовой и 3 сестричками без всяких средств. — Голодные, босые, голые и без всякого приюта.

Брайна Шистерман,

а за нее неграмотную по ея просьбе, расписался Л. Мандель/

Жит. м. Пятки Рейзя Кричкер 13 лет, грамотная, круглая сирота, осталась с братом Меером Кричкером 15 лет. Мы удрали в Бердичев во время погрома. Прожили в Бердичеве 2 недели и вследствие голода принуждены были вернуться в Пятку. По приезде домой в ярмарочный день, отец Ицко отправился в деревню за картошкой. Когда он возвратился и был уже в местечке, один бандит подошел к нему и выстрелом из ружья убил отца моего. Вскоре после этого заболела и мать тифом и умерли. Остались я с братом голые, голодные, босые, без приюта.

Показание мое мне прочитано

/Рейзя Кричкер/

Житель м. Пятки Мойсей Стырман 11 лет, неграмотный, круглая сирота. Остался с братиком Иделем 10 лет. Показал следующее: в июне м-це 1920 г. день не помню, в м-ке было тревожно, так как заехали бандиты из кавалерии Буденого. Отец мой Янкель, мама Гуся и я с братиком моим отправились в Коровинцы село находився в 6 верстах от местечка к одному крестьянину, у котораго мой покойный папа работал, был папа столяр.

В местечке навстречу нам бандиты ехали верхом при оружии. Тогда я зашел в дом к родственнику, мама с братиком зашли в дом к знакомым, папа же остался на улице. Эти бандиты подошли к папе и начали его избивать и в конце концов убили его. Мама услыша крик папы подбежала к папе, который неистово кричал. Бандиты увидя мать мою, убили и ее, теперь я с братиком остались круглыми сиротами, питаемся подаянием. Голые, босые, голодные, без приюта, у кого дгюем, у того не ночуем.

Мойсей Стверман,

а за него неграмотного росписался Лейва Китнер

Житель м. Пятки Лейва Китнер 20 лет, холост, грамотен, под судом не состоял и не состоит, показал следующее:

в июне 1920 г. был я свидетелем того, как бандиты из кавалерии Буденого убили Янкеля и Гусю Стверман. В м. Пятке стало тревожно, в’ехала часть кавалерии Буденого. Несколько бандитов подошли к Янкелю Стверману и начали его бить. Ястоял в сарае нашем и через щель наблюдал как бандиты избивали Янкеля шашкой. Он поднял крик. Они продолжали его рубить шашкой, до тех пор пока зарубили. На его крик прибежала жена его Гуся. Бандиты и ее схватили и зарубили. Те кричали, а бандиты продолжали рубить шашками, пока те навеки не умолкли.

Показание прочтено мне.
/Лейва Китнер/

Житель м. Пятки Мойсей Забора 27 лет, холост, грамотный, под не состоял и не состоит, показал следующее: Я сам был ранен два раза. Первый раз при отступлении галичан, а во второй раз бандитами 9-й роты Новгород-Северского полка, квартировавшей в Пятке. В ноябре м-це 1920 г. бандит из галичан ранил меня в первых числах октября, требуя у меня денег, у меня не было. Бандит 9-й роты Новгород-Северского полка. По возвращении наших из бегства из Бердичева. Он ночью рвался к нам в дом, я тогда выбежал на двор, думая призвать рабочих из соседей маслобойки, где работали еще рабочие, на помощь. Тогда бандиты начали меня избивать револьвером и затем выстрелом в голову.

Мойсей Забора

Житель м. Пятки Аврум Черн 11 лет, неграмотный, круглая сирота: мать умерла три года тому назад от туберкулеза, отца убили убили во время погрома в октябре 1920 года г. Остались круглые сироты: я 11 лет, сестра Этля 16 лет, брат Мордкр 15 лет, сестра Удл — 14 лет, сестра Двося — 13 лет и сестра Мая 5 лет. Все мы питаемся подаяниями, все голодные, босые и без приюта.

Аврум Черн,

а за него неграмотного по его личной просьбе расписались /подпись/

Житель м. Пятки Ойсгельт Мойсей, 29 лет, состоял в Пятковском еврейском Кооперативе — казначеем. В октябре 1919 г., числа не помню, но помню, что дело было в воскремение утром, уже несколько дней было тревожно в нашем м. Пятке. Но в том утро было сравнительно спокойно. В виду того, что у многих не было хлеба, мы с приказчиками решили открыть лавку, чтобы продавать муку. Я велел приказчику собрать в мешки самые ценные товары /мануфактуру, чай, сахар, спички/ и отнести их к одному крестьянину.

Собрав товары в мешки, мы закрыли лавку и отправились домой обедать. Приказчик занес мешки с товаром к себе на квартиру с целью, чтобы их после обеда отнести к намеченному крестьянину. Но не прошло и получаса, как в местечке раздалась ружейная стрельба. В один миг жители в паническом ужасе начали бежать. Бандиты ворвались к приказчику на квартиру, требуя от него денег. Тот денег не дал так как это юыл человек очень бедный. Конечно, он был убит бандитами, а все бедное имущество его вместе с кооперативными товарами стало достоянием бандитов. Такая же самая учесть постигла кооперативную лавку: она в тот же самый день была разграблена бандитами. Многие изъ местных крестьян подводами выводили крестьян из лавки.

Уполномоченные: /Арон В. Гольденберг

И.В. /фамилия неразборчива/

-I-

Я, нижеподписавшийся, житель м. Пятки, в вобытиях погромов и о не счастных случаях в нашей семье за это время в 1919 г., в августе м-це, когда наша местность оккупировалась петлюровскими и соколовскими бандами, мы были страшно ограблены этими же бандами и забрали у нас много белья и вероятно одужду и обувь и много еще других вещей. В октябре начали налетать на наше местечко махновцы и местные бандиты. Сидевши один раз в моем доме на полу, потому что обстреливали дома и стреляли и слышно как громили кона нашего дома, мы через нижний ход стали по одиночку убираться из нашего дома и искать себе место спасения. Моя младшая сестра и два брата на другой день удрали в Бердичев, и я с моим старшим братом и родителями нашими, и малым ребенком 3 лет, еще пока остались. Отец мой и мать скрывались в одном незавидном доме близ христианских, а со старшим братом отдельно прятались то в канаве, то в каком нибудь христианском сарае.

Того же дня вечером в дом, где прятались мои родители с ребенком, вошли два бандита и один сейчас же вышел с моей матерью, повел ее к нашему собственному дому и велел дать ему деньги, а мне приходилось наблюдать с христианского скотского сарая, как этот бандит вел маму через улицу, подбивая ее прикладом и ругаясь ужасными словами. Кое как приходилось спастись от этого бандита, и отец был наконец убит. После этого некоторые из местных христиан указали мрей матери, что Мошко твой уже убит. Это было вечером, и она ходила за трупом моего отца и забрала его. Ребенок, который стоял около отца и плакал. Мы, как молодые, никак не могли показаться на улицу, ночью мы удрали в ближайшее село и отослали мать с ребенком в Бердичев, а мы через день вернулись хоронить отца. Того же дня похоронили еще много еврейски трупъ с помощью честных христиан и мы вернулись в Бердичев. Отец мой был застрелян в лицо и волосы, усы и борода обгорели.

Вернувшись потом домой в Пятку из Бердичева, наш дом был разбит, окон совсем не было, вся земля была перекопана, и забрали все остальное что было спрятано, даже вся посуда и горшки, так что нам ничего не осталось. Мы как нибудь забили окна досками и устроились в одной комнате.

Мы и как отец наш были по профессии столярами. Я с моим старшим братом отправились в ближайшую деревню на работу и таким образом мы кормили нашу несчастную семью. Но не долго прошло и мать заболела сыпным тифом и из за отсутствия тогда медицинской помощи умерла. Сейчас заболел и мой старший брат сыпным тифом и остальные дети и после кризиса он заболел гангреной. Я выеужден был оставить все и повести в Земскую больницу в Бердичев, в которой ему была отрезана правая нога выше колена. И так мы остались несчастные сироты, из которых я только один из них способен к труду и мне приходится работать день и ночь и кормить этих 5 кроме меня несчастных сирот. И мы никак не можем одеться или обуться во что нибудь.

Житель м. Пятки /Иосиф Мошкович Либерман/

Живу в м. Пятке с 1912 года по профессии фармацевт — управляющий пятковскою аптекою. Как всякий другой фармацевт в деле своем я интернационален и аполитичен. Пользовался за все время уважением местных крестьян. До 1919 года не замечал я национальной вражды. Со времен же владычества Петлюро и К-о, когда они рассылали своих инструкторов /проповедников «самостийной Украины»/ начала замечаться прививаемая ими антисемитизма агитация. Начиная с батька Соколовского и др. многие успели побывать в нашем несчастном местечке и присутствие их оставляло у нас следы разрушения и даже крови. Моя семья была ночью разбужена бандитами Соколовского в сентябре 1919 г. и с вопросом «жидовская ли аптека» приступили к фехтованию с полками и шкафами. Очистив аптеку, приступили к чистке шкофоф моей квартиры. Поиздевавшись над нами и забрав все ценное, бандиты удалились. После них, нас несколько дней подряд навещали бандиты других банд и отношение их к нам евреям было отчаянное. Остается после пережитого удивляться нашим нервам, пережившим подобные издевательства. В конце же сентября и в первых числах октября бандитами, при усердном участии преступного элемента местного населения, началось систематическое избиение евреев. Тогда евреи принуждены были оставить свои дома и спасать жизнь бегством в Бердичев. Более зажиточные предвидя бедствия успели заблаговременно выехать. Большая же часть осталась, но в конце концов должны были оставить местечко и удрать. Ежедневно в Пятке были жертвы и насилия. Некоторые из евреев находили приют у знакомых христиан, но  напуганные слухами, распространенными бандитами о том, что христиане, скрывающие евреев, подвергнутся той же участи, отказали евреям в приюте, и те тоже должны были удрать. Никакого сопротивления со стороны местного населения бандиты не встречали. Еврейской самообороны не было и быть не могло, так как местные крестьяне к вооружению евреев относились враждебно. Кошмар этот продолжался в течении 10 дней. Когда евреи прожили в Бердичеве последние гроши, голод заставил их вернуться в Пятку. Большинство евр. населения Пятки состоит из ремесленников, которые мало помалу начали устаиваться. Торговцы потеряв все свое, продолжали и продолжают бедствовать, так как все лавки окончательно разгромлены и они лишены всяких средств к существованию. Особенно трагично положение вдов и сирот, которые пользуются подаянием столь обнищавшаго населения. Во время наступления кавалерии Буденого в Пятку некоторыми бандитами этой армии был произведен грабеж, насилия над женщинами еврейскими и убийство 4-х евреев. Эти звери с голымы шашками в руках раз’езжали по местечку и по усмотрению своему пред’являли требования и в случае невыполнения подвергали евреев наказанию согласно личному усмотрению вплоть до лишения жизни. При чем нужно добавить что все были пьяны. Один из них снял голову старой еврейке, при чем кровью этой несчастной жертвы были облиты его руки. Казак этот в пьяном виде обратился ко мне в аптеку за оказанием ему помощи. Ему и пьяному казалось, что он сам ранен. Я приступая к перевязке обмыл ему руку, но никакой раны, даже царапины там не оказалось и перевязки никакой не требовалось. Тогда лишь только он смекнул, что кровь эта чужая жидовская. Вот что пережили пятковцы в те черные дни.

Теперь же могу выразить свое мнение, о необходимости материальной поддержки в первую очередь вдовам и сиротам. Они все голодны, босы и наги. Положение всего населения Пятки после таких ужасов отчаянное и все нуждаются в материальной поддержке. Что касается детей, то могу сообщить, что ни еврейского училища, ни ясель, ни очага, ни приюта в Птке нет. Насколько они необходимы об’яснять культурным людям нахожу лишним. Необходимо принять все меры, зависящие от Вас для найскорейшаго устройства этих учреждений. Также нет у нас сталовых и Собез по сие время нам не устроил. На ск. нужно в таком месте и в такое тяжелое время такое учреждение — комментарии излишни.

/Подпись/

Аптека во время погрома была разбита. Остатки были собраны в Волостное Управление. Я же с семьей принужден был бежать в Бердичев. Аптека прекратила свои функции на 2 месяца. С возвращением евр. населения возвратился и я и еле привел аптеку в относительный порядок.

Тот же

Описать картину Пятковского погрома я не в состоянии, так как раны еще очень свежи. Эти ужасы не поддаются описанию. Нервы до того развинчены, что я не в состоянии сосредоточиться и не знаю с чего начать. Не мало кошмарных дней и ночей мы пережили. Начну с Петлюры. Да, как только появлялся на горизонте Петлюра, тотчас вслед за ним поднимался ураган и все всех взбудораживало. Сейчас же появлялись лозунги: «Бей жидов, спасай Россию». Да и начали нас жидов бить, мучить и грабить. Первой жертвой от нашествия Петлюры пал мой тесть. Ужасная расправа с тестем громом поразила всех нас и всех жителей местечка. Это был человек один из лучших. Об этом распространяться невозможно. Вообще много ужасов пережили Птковские жители от нашествия Петлюры. Ушел Петлюра, и оставшиеся тени людей начали мало по малу приходить в себя, но не успели они мало мальски оправиться, как появилась новая банда извергов и тогда лишь начались душураздирающие картины как напр: убивали детей в присутствии отцов и матерей, а после и с ними зверски кончали и наоборот убивали на глазах детей родителей, конечно, до того не мало издеваясь над ними. Кончалось все это звоном стекла, руганью и диким хохотом. Все живое попряталось по погребам, по чердакам, но их конечно находили и поиздевавшись вдоволь над ними, также кончали с ними, в редких случаях оставляя кого-нибудь живых. Многие разбежались, не зная где их близкие родные и что с ними. Звон стекол стрельба, крики несчастных и дикие возгласы зверей наполняли воздух и долетали до слуха тех счастливцев, которых некоторые бодые (так в оригинале, возможно подразумевается «добрые» — пр. редактора) люди из православных укрыли у себя. Да, мы тоже были такими счастливцами. Не мало дней и ночей приходилось сидеть в чужих замаскированных погребах и безпрестанно слыша все эти ужасы. Больше всего меня поражает то, что мы с ума не тронулись. Правда молодость побеждает, должно быть, но не мало молодых людей поседело в это время, во время этих переживаний. В погреба входили молодыми, а выходили измученными седыми стариками. В одно прекрасное утро к нам стучат наши милые укрыватели и говорят, что дальше оставаться мы у них не можем, так как всю ночь их мучили и искали «жидов». Описать как мы выбрались из погреба и оставили местечко, невозможно, так как все время нас торопили. Звери все работали работали и никак не могли насытиться кровью. Мы пустились на произвол судьбы и рискуя всем, среди бела дня т. е. в 5. час утра оставили местечко и отправились в ближайший город — Бердичев. Много переживаний было и в дороге так как все время нам казалось, что за нами гонятся. Наконец мы добрались до города. Не мало ужасов мы пережили в городе. Терпели и голод и холод и много других невзгод. Через 7 недель после кошмарного бегства я с братом отправились обратно в Пятку, так как голод и холод гнал нас из города. Да к тому нам передали, что в местечке сравнительно спокойно. Приехали в местечко и о ужас. Ничего и никого из евреев еще нет. Все двери домов раскрыты настеж и ни одного стекла в окнах. Секла расшарпаны, в стенах под полом искали золото и серебро. Доски все взорваны, печи разобраны. Земля в погреб и сарае совершенно перерыта, мебель поломана окончательно и осколки посуды валялись везде и повсюду. В общем картина самая ужасная. То было в ноябре м-це 1919 г. Морозы стояли трескучие. Мы приняли энергичные меры и последними усилиями начали приводить в порядок аптеку и одну комнату. Не мало здоровья и сил стоила нам эта работа. Наконец можно после всех скитаний затопить печь и кое как согреть квартиру и себя. Картины недавно пережитые нами нас пережили. Понемногу начали с’езжаться так как в городе жить невозможно было. День кое как уходил в работе и в заботах, но при наступлении вечера все закрывались каждый в своем домике и тогда страх обнимал все местечко. Каждый шорох приводил в ужас. В ушах то и дело раздавался жалобный душе раздирающий крик: то были галюцинации слуха. Но и после всех кошмарных переживаний нас ещё карнали разные банды, которые находились в рядах войск. Опять бежать не было уже возможности и сил. Мы твердо решили оставаться на местах. Будь, что будет. Пришли поляке, и ушли поляки и все это наступления и отступления сопровождались издевательствами и угрозами. Пришли буденновцы и опять все начали сначала. Опять дикий хохот, опять издевательства, опять звон стекол и т.д. Опять же жертвы и жертвы без конца. Хватит писать, больше не могу, но прибавляю, что все описанное мною нуль по сравнении с пережитым.

/Ревекка [неразб.] Ойсгельд/

Оригинал документа (стр. 151-161)